В рубрике «Регарт» вместе с журналом Ord&Bild мы рассказываем про интересных молодых художников из регионов.
– В польском городе Торунь на главной площади есть детская галерея – она сделана на таком уровне, что у нас, честно говоря, таких и «взрослых» нет, – рассказывает Ольга Щербинская. Она много лет работает театральной художницей, а в этом году решила добавить в свою жизнь новых «взрывов». – Там шикарные метровые детские работы, современно оформленные, фовизм – я была поражена!
Мне в нашей детской изошколе удалось набрать экспериментальную группу: мы работали 4 месяца и сделали выставку в новом интересном пространстве в городе. Все думают, что детская выставка – это какие-то маленькие непонятные рисуночки, но у нас были огромные форматы, инсталляции, эксперименты, видео.
Просто хочется, чтобы дети в наших непростых условиях, где в школах столько ограничений, норм, идеологии, хотя бы здесь поверили в себя.
Как из Минска попала в Гродно: «Мастерская в центре, и в ней тишина»
– Я сама из Минска, училась в Академии искусств. Сначала собиралась поступать на монументальное – меня привлекали большие формы, разные техники, но так получилось, что в том году был театральный набор. Я подумала: раз так совпало – попробую на театральный. Поступила на театрального художника и никогда не пожалела об этом.
На первом курсе я попала на «Квадриеннале» в Праге – это такая выставка сценографии, проходит раз в 4 года. И там передовое театральное, визуальное искусство со всего мира. Теперь стараюсь каждый раз ездить туда, чтобы быть на волне.
В мировом искусстве есть просто понятие «творить и жить этим»: люди просто придумывают, фантазируют, воплощают безумные идеи, которые бы у нас там даже не разрешили сделать на курсовую. В Праге я убедилась: есть очень много людей, которые думают и чувствуют, как я.
В Академии нас тоже слишком не сдерживали – можно было выбирать любой материал. Я выбирала довольно-таки остросоциальные темы – сейчас это бы точно не прошло. Может, и забрали бы даже.
Макет к спектаклю «Птицы».
– Какую сценографию ты делаешь?
– Я люблю несерьезное, саркастическое, абсурдное, мне нравятся необычные истории.
К нам во время просмотров в Академии приходили разные режиссеры, но тут есть такой момент: для режиссера сложно взять какой-то практически готовый проект, который художник полностью придумал.
Когда художник придумывает сценографию, он работает как режиссер – в голове представляет уже практически готовый продукт. Но режиссеру тоже хочется пофантазировать, а не просто репетировать с актерами – то есть должен быть такой тандем, мало кто готов брать готовый проект.
Но, если что, у меня есть очень большой багаж разных шокирующих и не очень шокирующих задумок – только режиссера посмелее найти.
– Расскажи про место в Гродно, где ты живешь.
– Наверное, я не совру, если отвечу, что место, где я живу, где бы хотела жить, – это мастерская. Всегда хочется побыстрее сделать нужные дела – и бежать туда. Со временем, когда появляются дети, не получается жить там и творить, сколько бы хотелось.
Мне очень повезло: после Академии я попала в театр в Гродно, мне там сразу дали мастерскую-кабинет, там я делала проекты, макеты, ездила в другие театры. Выйдя из театра, я не хотела работать дома на кухне и нашла удивительное место в центре Гродно – в здании бывшего монастыря, с метровыми стенами. Прямо в центре, но так необычно: заходишь – и там абсолютная тишина! Идеальное место, чтобы что-то делать, сосредоточиться.
Про открытие изошколы: «Моя задача – создать остров свободы»
– Еще до Академии, когда я училась в колледже Ахремчика, у нас была практика с детьми, и у меня были мысли: здорово бы открыть что-то свое. Но с театром это ушло даже не на второй план, а куда-то дальше.
В этом году везде такие кардинальные перемены – и я тоже ушла из театра. Появилось время, мне предложили делать свою программу в новом детском центре – полная свобода!
Очень не хотелось опять в какую-то структуру, где какие-то методички, все эти школьные вещи.
Моя личная задача – создать остров определенной свободы и раскрепощения. Пройдя всю эту школу наших училищ, художественных школ, 6 лет учебы в Академии, я вижу, как эти нормы тебя высушивают, как много ты теряешь, – и поэтому очень хочется вернуться к истокам, к радости чистого творчества, эксперимента.
Эскиз к спектаклю «Маленькi Нiкаля».
– А что родителям делать или не делать, чтобы дети выросли творческими и свободными. Не запрещать вылезать за края рисунка на стол?
– Часто случается, что родители записывают ребенка в какой-то кружок, и этим все заканчивается – потому что там его начинают там критиковать, учить строить кувшин или рисовать гипсовый нос… В этом нет никакой креативности, творчества – просто сухие навыки. У меня в студии есть многие дети, которым, конечно, параллельно хочется этой сухой школы, они ходят и туда тоже.
Надо воспринимать это не как будущую профессию, а как в целом развитие – просто прислушиваться к ребенку, не ограничивать, направлять его.
У меня в студии необычные дети, и их родители – неслучайные, интересные люди. Я очень горжусь этими семьями. Очень заметно, что большое влияние оказывает мировоззрение, то, чем занимаются родители.
Очень редко бывает, когда родители четких профессий, авторитарные родители разрешают ребенку делать что-то такое. Возможно, они его отдадут в студию, но сами должны понять, что ребенок не просто мажет как трехлетка: «Что это за дикость? Я сама могу наляпать такое!» Если они это скажут ребенку, то можно ставить крест.
Очень многое зависит от родителей, поэтому мой совет: даже не обязательно ребенка куда-то отдавать, просто надо к нему прислушаться, не мешать ему, сильно не ругать. Дети растут и становятся все более чувствительными к критике, и даже одно замечание, сказанное родителем или неопытным педагогом, может отбить весь интерес и сказаться на самооценке.
Младший возраст в студии – 5-6 лет, старший – 10-11, они кардинально отличаются. С каждым годом взросления ребенок становится все больше привязан к какому-то мнению, уходит в соцсети, и чем больше этого всего, тем больше неуверенности – дети хотят быть похожи на то, что они видят.
Есть девочки, у которых полгода назад было столько идей, они рисовали, а сейчас им даешь тему – боятся рисовать, боятся показаться смешными, открывают смартфон, смотрят, что там делают другие, и перерисовывают. Я стараюсь задавать вопросы, переломить этот барьер – если упустить момент, то они перестанут ценить то, что сами могут придумать.
Хочется, чтобы они не теряли уверенности: я им показываю всяких крутых дизайнеров, иллюстраторов, художников, которые совершенно без комплексов. К сожалению, чем старше становится ребенок, тем больше комплексов. Я хочу, чтобы они понимали, что педагог их поддерживает, что это подкреплено историей искусств.
Почему в Гродно все иначе
– Когда я училась в Академии, в 2005 году, на первых курсах не было такого доступа в интернет – я что-то находила в библиотеке, фотографировала, распечатывала. Как-то нашла удивительных кукол из кукольного тетра «Леле́» в Вильнюсе, они меня поразили. Чьи это куклы, я не запоминала – какая-то очень сложная литовская фамилия. Эти картинки у меня долго висели на стене, потом и в папочке сохранились.
Кукла Фиби со спектакля «Над пропастью во ржи».
После Академии я попала на постановки в этот театр, случайно познакомилась с художницей Ирмой и как-то узнала, что это были ее куклы. Мы сейчас хорошо общаемся, и я очень надеюсь, что когда-нибудь поработаю в театре «Леле» в тандеме с каким-то режиссером. Это очень близкий мне мир, хоть я художница драмы, но меня тянет в такой камерный театр с интересными странными существами, а еще в синтетический современный театр. Как правило, современные режиссеры используют приемы разного театра: например, Юра Диваков вышел из театра кукол – и, когда стал режиссером, он это использовал.
– Расскажи про гродненскую культурную среду.
– Во время учебы я попала в комплекс «Башни» – это мастерские художников, и там есть мастерская у Валентины Шобы. Мы с ней познакомились – из гродненских художников она мне по духу ближе всего, я ею восхищаюсь. Она настолько сохраняет непосредственность, свой мир.
Гриневич ушел из «Башен», у него своя огромная мастерская – воплотил мечту. Яковенко – график мирового уровня. Мой муж Саша Болдаков тоже отличный художник, не зря поселился в «Башне» вместе с гродненскими мэтрами. Там тоже очень толстые стены и атмосфера старого города.
В Минске много художников, все как-то отдельно, группами, а в Гродно все иначе – все общаются, отличные условия для творческой среды.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: из архива героя.
