Минские подъезды. Тот самый красный дом у «Аливарии», который раньше был гостиницей, а сейчас в его честь устраивают выставки

В нашей новой рубрике показываем небанальные, оригинальные и старые подъезды Минска. Не то что в типичных панельках.

Сегодня заглянули в подъезд 1894 года, который находится в доме на Киселева, прямо рядом с заводом «Аливария». Провести для нас небольшую экскурсию по своему подъезду согласился фотограф Андрей Щукин, который живет и работает здесь уже больше двадцати лет.

– Я живу и работаю в этом доме где-то с 1993–1994 года. За это время менялись жильцы, все очень интересные. Раньше сверху были музыканты, а сейчас в подъезде живут художник Валера Песин, издатель «Монолога» Алексей Андреев, ну и вообще просто хорошие люди.

Живем довольно дружно, какой-то ремонт даже сами делали: собирались и обсуждали. Чуть что, мы здесь прямо в коридорчике проводим собрания – активная такая тусовка.

«Картины нашего нового соседа, он несколько лет назад выкупил квартиру и сейчас делает ремонт. В подъезде какие-то его вещи на хранении, мы уже привыкли».

«Во время Второй мировой войны дом выгорел, остались одни стены»

– Раньше пытался побольше узнать о доме, насколько это возможно. Первое, что я нашел, это книга «Мінск. Старонкі жыцця дарэвалюцыйнага горада» историка Захара Шибеко. В главе «Старыя мінскія адрасы» он пишет о заводе «Богемия» (сегодняшняя «Аливария»), основанном графом Чапским. Есть сведения, что наш дом построен практически одновременно с заводом, примерно в 1894 году.

Здесь на втором этаже была квартира управляющего заводом, а на первом – гостиница для приезжих коммерсантов. Пивзавод широко торговал своей продукцией по всей России. Даже поставлял пиво, как написано в книге, в «вагонах-лядоўнях» к императорскому двору в Санкт-Петербург.

Во время Второй мировой войны дом полностью выгорел, остались одни стены. Здесь они очень толстые – 90 сантиметров, а кирпич такой, что расколоть его почти невозможно. Думаю, эти стены перестоят весь Минск, настолько качественно они сделаны.

Еще в интернете нашел фотографию, сделанную немецким самолетом-разведчиком в 1944 году. На снимке Минск сверху, если увеличить, видна улица и наш дом. Садилось солнце, и падали косые лучи. По теням видно, что в нашем доме не было крыши, перекрытий и окон, ничего – только голые стены.

После войны дом восстановили, здесь были коммунальные квартиры. Людей расселяли плотненько, по комнатке на семью. Все было очень дробно: комнаты маленькие – два метра шириной, а потолки высокие, по четыре метра. Зачастую квартиры были поделены на три-четыре части. Например, в мою был еще один вход, который я сам закладывал кирпичами.

«Ремонт у нас – большая редкость»

Андрей рассказывает, что когда-то подъезд был сквозным, но лет 10–15 назад вместо одного из входов сделали магазинчик «Цветы». Никто не возмущался, потому что теоретически проход был, но не работал.

– Ремонты у нас – большая редкость. Не так давно прошел капитальный: побелили и покрасили стены. Даже дали возможность выбрать цвет стен. Еще отремонтировали крыльцо. Конечно, хотелось бы видеть наш подъезд интересным, но не все идеи удается осуществить.

На моей памяти крышу ремонтировали один или два раза. Сейчас слуховые окошки сверху треугольные, их сделали такими, потому что так проще и дешевле. А раньше они были как положено – полукруглые, так было приятнее. У меня сохранилась арка с рамой оригинального слухового окна, я подобрал ее на память во время первого ремонта.

Еще подобрал несколько листов старого ржавого кровельного железа и сделал из них фотографический фон. Когда ремонтировали крышу, все это сбрасывалось и выбрасывалось.

Пару лет назад в музее современного искусства была выставка «Дом №28». Наш герой и его соседи – творческие люди, которые живут в доме, – собрались вместе: музыканты сыграли, художники развесили фотографии и картины, философы подготовили и разместили тексты. На несколько дней получилась довольно интересная выставка.

Андрей делится, что в прошлом году они с соседями всерьез были взволнованы судьбой дома.

– Когда было обсуждение проекта детальной планировки, появилась серьезная опасность, что Осмоловку снесут. Мы волновались и за наш дом, потому что его судьба была непонятна. На плане красная линия проведена прямо через наш подъезд. Что она означала, мы ни от кого не смогли узнать. Если по Осмоловке у городских властей была хоть какая-то информация, то на вопросы про наш дом в ответ только разводили руками, ничего не могли сказать. Пока все замерло. Но что будет дальше, непонятно.