«Кусочек Западного Берлина в Восточном Берлине». Как мы ходили на драг-вечеринку

В 12 часов ночи от метро «Парк Чалюскінцаў» люди двигаются в двух направлениях: те, что в форме, с вероятностью в 99 % двигаются к Первомайскому РУВД, остальные с такой же вероятностью – в бар «Граффити». Второй в метрах 150 от первого, поэтому конфликта интересов обычно не бывает. К тому же звукоизоляция в «Граффити» настолько хороша, что за закрытой дверью бара и не разберешь, что там играют.

А за закрытой дверью бара гардероб, туалет и холл.

– Простите меня за прошлый раз. За номерок, который я не вернул, – говорит мужчина, снимая куртку. Девушке, которой он это рассказывает, судя по выражению лица, не очень-то интересно, о чем идет речь. Мужчина же, судя по дозировке алкоголя в крови, с большой вероятностью повторит трюк с номерком еще раз. Тем не менее он раздевается и идет по направлению к бару, где три охранника проверяют паспорта у только что зашедших ребят.

Вход платный, но за это тебе дают чек-бар, а за него можно выпить. Половина гостей сразу использует эту возможность и только потом идет к стойке, которая в «Граффити» является и частью танцпола.

– Мы уже почти год каждую пятницу делаем такие вечеринки. Каждую неделю играть и делать одно и то же нам самим скучно, поэтому стараемся себя развлекать. Делаем тематические вечеринки, играем разную музыку: панк, пост-панк, рок-н-ролл и все, что нам самим нравится, – рассказывает организатор всего этого Людмила Погодина.

Бар тем временем забивается. Тут и так места немного, а каждые пять минут становится еще меньше. В итоге через полчаса бесполезного стояния возле стойки (не той, на которой танцуют) оказывается, что стою я уже не около нее, а в центре танцующего круга. А на стене за спиной вообще фильм показывают.

– Ты знаешь, что за фильм? – спрашиваю у девушки, которая вместе с подругой кладет на ту самую стойку сумку.

– Неа, а ты? – девушку зовут Надя. – Я тоже когда-то работала журналистом. Потом ушла в рекламу, а сейчас тунеядец, – прямо на ухо она рассказывает мне о своих жизненных мытарствах. – Что делать, если стесняешься танцевать? Выпить. А, ты уже выпил… Ну, тогда танцуй со мной.

Надя уходит ближе к пульту, за которым Люда включает песни, а все желающие лезут на стойку танцевать. Сейчас там четыре человека, из них два парня в париках и платьях.

– Почему парни в платьях?

– А почему бы и нет? – улыбается Люда. – Нам абсолютно все равно, какого пола, расы, возраста и размера наши гости. Мы просто хотим, чтобы им было комфортно. У нас нет дресс-кода. Хочешь? Есть куда пойти. Не хочешь? Приходи просто так. Это Западный Берлин внутри Восточного Берлина. 

Вместе с парнями на стойке девушка в черных брюках, черно-белых кедах, черном пиджаке и черном лифчике. Хотя нет, уже без пиджака. Девушку зовут Анна-Мария.

– Каково это, танцевать на стойке, на которой выступал Солодуха?

– Кто?

– Ты не знаешь, кто такой Александр Солодуха?

– Я знаю, кто такой Бетховен, я знаю, кто такой Меркьюри, я знаю, кто такие The Cure. Кто такой, мать твою, Солодуха? – Анна-Мария явно счастливее, чем мы все. И тут дело не только в классном имени.

– Уже познакомился? – указывая на Анну-Марию, спрашивает девушка возле моей любимой стены с фильмом. Мою новую знакомую зовут Таня.

– Да, только что. Слушай, а ты не в курсе, что за фильм идет? – спрашиваю у нее, как будто сейчас нет ничего важнее, чем узнать название киноленты.

– Не знаю, пойдем у Люды спросим.

– А откуда ты Люду знаешь?

– Нас Боуи познакомил, – кричит мне на ухо Таня, держа в одной руке бокал с пивом. – Я устраивала в «Доме Фишера» вечер в его память, там и встретились. Она нас, кстати, сейчас фоткает.

На барной стойке тем временем пополнение. Теперь там и Надя в светлых джинсах с высокой талией и еще пару девушек в платьях. У Тани, с которой мы провели большую часть вечера, платья нет. Зато есть галстук и черные кожаные штаны.

– Я купила их на Жданах за какие-то гроши. Серьезно, Жданы – это непаханое поле классных вещей. А галстук папин. Отдать тебе? Ладно, держи.

– А тебя просто уговорить.

– Ну, я легко расстаюсь с материальными вещами.

За спиной кто-то кричит, что узнал фильм. Знакомьтесь, это Алеся, и у нее в руках телефон, на экране которого открыт Google. Ей я тоже успел задать этот вопрос.

– Это «Дурное воспитание» Альмодовара. Я актера узнала. Гарсиа Берналь. Он в классных фильмах снимается, –Алеся кладет телефон в сумку, которую оставляет на стойке возле стены, достает маленький фотоаппарат и вновь уходит в толпу – танцевать и снимать. «Дурное воспитание» идет уже второй раз за вечер.

– Да, это Bad Education, – подтверждает слова Алеси Люда. – Почему он? Первую драг-вечеринку мы назвали «Дурное воспитание», но тогда показывали фильм с Джонни Деппом «Эд Вуд», где он появляется в платье. Вообще, есть очень много прекрасных фильмов, где мужчинам сложно оставаться собой в этом жестоком мире, а нам хочется, чтобы людям было проще оставаться собой. Могли включить «Завтрак на Плутоне», но технически было проще поставить Альмодовара.

– Такое здесь каждую пятницу?

– Каждую пятницу мы делаем здесь #posteverythingparty. Вообще, мы начинали это делать, потому что в Минске не было мест, где можно потанцевать под музыку, которую я люблю. Через год после начала поняли, что таких, как мы, ребят в Минске много. А «Граффити» хорош тем, что здесь можно танцевать на стойке. Мало где позволишь себе такое. К тому же мы дружим с баром очень давно и бесимся здесь как хотим, – рассказывает Люда и дает мне прощальное «пять». – Каково это –танцевать на барной стойке, где выступал Солодуха? Каково это Солодухе петь с барной стойки, где танцевали все мы?