Все круги ада: детдом, рак, изнасилование – минчанка рассказывает о том, как не сломалась

Спрашиваю у Линды (имя изменено), где ей удобно встретиться, чтобы пообщаться. «Я не стесняюсь рассказывать свою историю. И мне не важно, кто меня может услышать. Пусть стыдно будет другим ее участникам. Так что хоть в самом людном месте», – с улыбкой говорит девушка. Но свое настоящее имя раскрывать не хочет – чтобы дети, когда вырастут, не дай бог не нашли это интервью. 

«ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ МОЖНО РАЗДЕЛИТЬ НА ПЕРИОДЫ» 

– О раннем детстве у меня остались смутные воспоминания – видимо, сработал защитный механизм. В родной семье, если, конечно, у кого-то повернется язык ее так назвать, я жила до четырех лет. О том, как именно жила, я узнала буквально месяц назад. И искренне об этом пожалела… 

После появления на свет старшего сына я решила, что нужно установить связь с корнями, разыскать своих родных, какими бы они ни были. Я обратилась в программу «Жди меня». Забавно, что ответ пришел только через 4 года, очередной удар сейчас, когда у меня все хорошо. 

Моя мать забеременела, когда ей было 17 лет. Несмотря на то, что был конец 20-го века, в белорусской глубинке по-прежнему царили суровые нравы. «Позор для семьи!» – такой вердикт вынесла ей родная мать, моя бабка, у которой, к слову, было 9 детей. И все – с искалеченными судьбами. 

Когда пришло время рожать, чтобы не выносить сор из избы, в больницу никто не поехал: я появилась на свет без медицинской помощи, на старом продавленном диване. Дабы «покрыть позор», бабка заставила мать выйти замуж за 40-летнего мужчину. Оба беспробудно пили, он в алкогольном угаре нещадно ее колотил. Отчим и меня, и своих родных детей люто ненавидел. 

Мать по его настоянию не раз пыталась избавиться от меня: топила в реке, оставляла одну в поле, голой выгоняла на мороз. В то время я практически жила в собачьей будке. Добрая старая овчарка стала моей спасительницей. Согревала меня своим большим телом зимними ночами, несколько раз вытаскивала из реки. Однако от самого большого зла уберечь не смогла. 

В одном доме с нами жил мой дядя – брат матери. Как и все в семье, пил горькую. Под действием алкоголя на протяжении нескольких лет подвергал меня сексуальному насилию. Я даже не хочу пытаться вспоминать все это. Когда меня, наконец, изъяли из семьи и обнаружили последствия «ласкового обращения», его посадили в тюрьму. 

Программа разыскала мою родную тетю и сводную сестру, которая на год младше. После нее мать родила еще двух девочек, но я их так никогда и не увидела. Одна умерла в 7 месяцев, другая – в 1,5 года. За ними никто не ухаживал, но, как я поняла по намекам, их смерти не были случайностью: мать приложила к этому руку. 

В пьяном угаре мать зарезал сожитель: нанес более 60 ножевых ударов. Бабка не выдержала – повесилась. 

О моем отце известно только его имя и цвет волос. Он сбежал, как только узнал о беременности. Так что сейчас найти его невозможно. Хотя после всего, что я узнала, не уверена, что хотела бы это сделать. После повторного знакомства с родными ощущения семьи так и не возникло. У всех свои жизни и проблемы. Я для них как новый груз, напоминание о прошлом, которое сама уже отпустила.

«В 5 ЛЕТ У МЕНЯ ОБНАРУЖИЛИ РАК КРОВИ»

С 4 до 7 лет я жила в детском доме в Солигорске. О детдомах ходит много разных слухов, но для меня этот период был одним из самых счастливых в жизни. Да, случились голодные времена, но именно там я чувствовала себя на своем месте, в семье. 

До сих пор помню имя моей воспитательницы – Тамара Осиповна. Именно она научила меня всему тому, чему должна ребенка научить мать: читать, считать, писать. Я тогда много выступала на сцене, пела. Как мало, оказывается, нужно для счастья – чувство сопричастности к чему-то большому. Из родственников меня никто за несколько лет так ни разу и не навестил. 

В 5 лет у меня обнаружили рак крови. Поэтому воспоминания о теплых отношениях в детском доме перемежаются с отголосками тоски в больничной палате. Тогда мне удалось победить рак. 

Когда мне было 7, меня удочерила женщина, которой на тот момент было под пятьдесят. Ни мужа, ни детей, ни надежды на их появление. Но двигали ею вовсе не поздно пробудившиеся материнские инстинкты, а чисто практические цели. В 7 лет я превратилась в Золушку. Готовка, уборка, стирка полностью были на мне. За любую провинность она меня била либо морила голодом. Ни на секунду я не переставала ощущать дикое, угнетающее одиночество. Когда я стала постарше, несколько раз подавала документы на отмену усыновления. Я мечтала вернуться в детский дом. Бесполезно. 

У моей приемной матери еще были живы родители. Воспоминания о дедушке наполнены светом. Несмотря на то, что он много пил, человеком был добрейшим. Он со мной много гулял, разговаривал, интересовался моей жизнью, всегда покупал лакомства. По моей просьбе разводил кроликов, курочек. Но, когда я была в третьем классе, его не стало. Бабка жива до сих пор, с ней мы никогда не находили общий язык. Сейчас она лежачая, и я за ней ухаживаю. Пока мне приходится жить с ними, с матерью до сих пор общаемся как кошка с собакой. Раньше и до вызова милиции не раз доходило. Иногда она меня неделями не кормила. Когда я стала старше, доходило до того, что за тарелку супа я готова была переспать с мужчиной. Да, и такое было. 

В школе отношения с одноклассниками завязывались с трудом. В пятый класс я поступила в гимназию. Но, несмотря на надежды, ничего не изменилось. Уже в этом возрасте у меня была оформившаяся фигура, что, естественно, привлекало внимание мальчиков постарше. Так шутки и заигрывания привели к очередной психологической травме – в 6-м классе меня изнасиловали. Причем дело быстро замяли, а меня выставили виноватой. Историю разнесли по всей гимназии, так что спокойной жизни мне не дали. Вместо поддержки – очередная порция издевательств. Чтобы история не вышла за пределы школьных стен, директор вежливо, но настойчиво попросила меня забрать документы. 

Я вернулась в «родную» школу, где меня встретили очередной порцией грубых шуток. Чтобы поскорее с этим покончить, я решила поступать в электротехнический колледж. Чем сейчас объяснить такой выбор, не имею понятия. В колледже снова не обошлось без конфликтов. В такие моменты начинаешь задумываться о своей роли во всем происходящем. Конечно, характер у меня не сахар, но вроде и не самый худший в мире.  

«НА СТЕНЕ ДО СИХ ПОР ЕСТЬ БРЫЗГИ КРОВИ» 

Я пела в кафе и ресторанах, у меня был сольный концерт в парке Горького. Мне было 17 лет, когда я познакомилась с будущим мужем, – мы практически сразу стали жить вместе и приняли сознательное, по крайней мере с моей стороны, решение завести ребенка. Когда тебя всю жизнь шпыняют, так хочется, чтобы на свет наконец появилось существо, которое будет тебя искренне любить. Но в тот раз не получилось: ребенок родился недоношенным. Я полчаса держала своего мертвого сына на руках. 

Но я не хотела, да просто не могла сдаться. И через некоторое время на свет появился мой старший ребенок. Он родился больным – астма. После рождения сына в семье начались скандалы. За 6 лет, что мы с первым мужем были вместе, он работал от силы год. Остальное время играл в компьютерные игры. 

Когда он погружался в фантастические миры, беспокоить его строго запрещалось: никаких разговоров, а уж тем более шума. Просто невозможно соблюдать такие правила, когда в доме маленький ребенок. За «нарушения» мне не раз доставалось – бил крепко. На стене до сих пор есть брызги крови на том месте, где он меня о нее ударил. Я уже тогда собиралась уйти, но он, видя разлад в семье, решил меня удержать и подстроил, чтобы я снова забеременела. Так на свет появился наш второй сын. Все это время я содержала семью. Работая, дошла от посудомойки до повара, много чему научилась. 

Работу совмещала с играми, на которые меня подсадил муж. Там я обрела компанию единомышленников, начала много общаться. В это время приключилось очередное несчастье – вернулся рак. Врачи меня предупредили: думай, кому оставишь детей. Я была так растеряна, что решила обратиться к своей команде: знала, кто-нибудь точно откликнется. 

У нас был один игрок, который в принципе ненавидел всех женщин, но меня в особенности терпеть не мог. Именно он первый был готов протянуть мне руку помощи. Мы начали много общаться, морально он меня очень поддерживал, и наше ярое противостояние переросло в любовь.

Когда мы объявили, что мы теперь пара, сказать, что все были в шоке, – ничего не сказать. Из-за этого и компания распалась – обиделись. Мы признались в чувствах, ни разу не видев друг друга. Он коренной москвич. Когда он приехал в Минск и мы впервые встретились, я чуть ли не через 5 минут поняла, что вот оно, наконец, мое. Некоторое время я была лысой, и ничего, он отнесся к этому абсолютно спокойно. В период лечения у меня два раза останавливалось сердце. 

Когда вернулся рак, поведение моего мужа тоже очень сильно изменилось. Заботы о детях он взял на себя, помогал мне вплоть до того, что носил в туалет и ванную, хотя мы были уже на стадии разрыва. Сейчас, после развода, мы с ним ни больше ни меньше лучшие друзья. 

Рак на данный момент в стадии ремиссии. Конечно, риск, что он может вернуться, есть всегда, но эти мысли я гоню прочь. Летом я второй раз вышла замуж. Пока приходится жить на два города, но я собираю документы, чтобы вместе с детьми перебраться в Москву. Они, кстати, с моим мужем отлично ладят. Ближайшие три года мне нельзя рожать, но мы уже мечтаем о доченьке. Большая, счастливая семья – это единственное, к чему я стремлюсь. Мне много не надо: просто покой и близкие рядом. Мой муж – это награда за все, что я выдержала. Иногда кажется, что большей любви уже просто не может быть. 

Какое-то время я была очень религиозна. Даже подумывала о том, чтобы уйти в монастырь. Такое своеобразное утешение. Но теперь я рассчитываю только на свои силы. Как бы это пафосно ни звучало, но я закалилась как сталь. Никакого бога нет. Он просто не может быть настолько жестоким.