Анна Плотницкая учится на пятом курсе медицинского университета – она будущий педиатр. В прошлом году девушка одна отправилась волонтерить в Центральную Америку на два месяца. В этом история повторилась. Узнали у нее про жизнь, местные устои и жесткий патриархат в Никарагуа и Гватемале.
– Вместе со своими вещами я везла лекарства – гуманитарную помощь. У меня было два чемодана медикаментов (шприцы, обезболивающие) – это около 60 килограмм. Меня это беспокоило, потому что полностью правильно сделать документы мы не успели – времени на сборы было очень мало.
Я делала пересадку в Мексике: из одного терминала мне нужно было перейти в другой – и все это вместе с багажом. Конечно, на таможне меня остановили, открыли чемоданы – а там гора шприцев, синих таблеток.
Мы с ними разговаривали часа два, пытались прийти к какому-то решению, но в итоге все закончилось хорошо: они мне даже помогли донести чемоданы до терминала.
«Ехать туда первый раз было немного страшно»
На самом деле в Центральную Америку Аня ездила дважды: первый раз – летом 2018 года, второй – летом 2019-го. Но и тогда, и теперь – по проекту Health&Help.
– Я очень давно мечтала попасть в страны с ограниченными ресурсами. Когда поступила в университет, искала проекты, в рамках которых я бы могла поехать, например, в Африку. А позже моя знакомая рассказала о проекте Health&Help.
Его основательницы – девушки из Уфы – через фандрайзинг (фандрайзинг – привлечение сторонних ресурсов для реализации социально значимых, культурных проектов. – Ред.) построили в Гватемале клинику, она функционирует уже года три. А строительство второй – в Никарагуа – скоро завершится: ее должны открыть в конце осени.
Гватемала.
Но тут была проблема: ты самостоятельно должен оплатить перелеты и студенческие сборы. Мне это было бы не потянуть. Тогда мы решили организовать фандрайзинг, благодаря чему удалось найти спонсора – он мне и оплатил две поездки.
– В каких странах вы работали?
– В 2018 году я ездила на два месяца, полтора из них я работала в клинике в Гватемале. А в этом больше времени проводила в Никарагуа. Но у меня все равно получилось поездить и по другим местам: например, отвезти лекарства, съездить по каким-то важным делам.
Никарагуа.
Добиралась до Центральной Америки очень долго – из-за того, что я искала максимально дешевые билеты, пересадки могли быть по 10–12 часов. Фактически три дня я провела в дороге в одну сторону. Это было действительно сложно.
Про быт. «Воду приходилось очищать самостоятельно – она там небезопасная»
Центральная Америка включает в себя четыре страны: Гватемала, Сальвадор, Гондурас и Никарагуа. По словам Ани, первая из них считается самой богатой – ее столица, Гватемала, достаточно прогрессивная. Но все, что за пределами этого города, находится в тяжелом социальном положении.
– А в Никарагуа просто очень бедно. Есть здесь даже такая особенность: при въезде в страну ты платишь туристический сбор в размере 10$, при выезде – 2$.
Клиника в Гватемале, где работала девушка, уже полностью обжита: там есть кухня, ванная, туалет, спальные комнаты. А вот в Никарагуа госпиталь еще находился в процессе строительства, поэтому у волонтеров была небольшая постройка с туалетом, кухней, душем. Отдельно под навесом – палатки.
По словам Ани, во время проживания в Никарагуа волонтерам приходилось самостоятельно очищать воду, которой они пользовались. Набирали ее в бак, туда же засыпали хлорку – количество рассчитывали по пропорции. После этого воду кипятили, разливали по бутылям и охлаждали.
– А вот в Гватемале стоял фильтр, который надо менять каждый год. Но, когда я приехала туда первый раз, про него забыли, из-за чего часто случались диареи – тогда мы и сами не могли понять, в чем причина. В итоге фильтр все-таки поменяли.
Про работу. «У него развились большие раны: при смене повязок я чувствовала его крестец»
И в первой, и во второй поездке Аня работала медсестрой. Говорит, ей доверяли делать инъекции, накладывать повязки, ставить капельницы. А как-то раз ее даже отправили на вызов на лошади – добраться до пациента другим способом было невозможно.
В итоге дорога заняла один час в одну сторону – было много подъемов в гору, узких дорожек, резких спусков. Но, несмотря на то что Аня сидела верхом на лошади первый раз в жизни, она «со всем справилась».
– Бывали интересные случаи. Например, одна из волонтерок наступила на что-то в океане – осталась небольшая ранка. Я ее обработала, заклеила, но постепенно боль начала подниматься к колену, а затем – еще выше.
Мы поставили ей раствор, вкололи сильное обезболивающее, но легче ей не становилось – отвезли девушку в госпиталь. И там выяснилось, что она наступила на ската – его яд не опасен и распадается под воздействием тепла.
Волонтерке обмотали ногу, прикладывали грелки, и боль прошла, а вот сама рана заживала очень долго. Уже позже к нам приходили пациенты с такими же укусами – они их не обрабатывали, из-за чего те сильно гноились.
– Если местные не могли сами приехать в клинику, как они сообщали, что им нужна помощь?
– Да, там действительно не всегда ловила связь, а у некоторых вообще нет возможности позвонить по телефону – в этом случае они отправляют парня на лошади. Был такой случай: мы наложили пациенту повязки на пролежни, а на следующий день семья послала за мальчиком, мальчик позвонил пастору, и тот на скутере приехал сказать, что у человека открылось кровотечение из глубоких ран.
Пациентом оказался 26-летний парень. Когда он работал в Гватемале, одном из самых преступных городов в Центральной Америке, ему прострелили спину. Его прооперировали, но ходить он так и не смог. После этого парень вернулся домой, в деревню.
Около года он передвигался на коляске, а позже заболел и слег, из-за чего появились пролежни. Буквально за два месяца у него развились большие раны: при смене повязок я чувствовала его крестец.
– В такие моменты руки не опускались?
– Мне было тяжело. Первое время я только смотрела, как работает врач, – наблюдать за происходящим было действительно непросто. Я видела те условия, в которых находится этот человек: на железной кровати, без матраса, а вокруг мухи. Правда, нужно отдать должное пожилому отцу парня – несмотря на бедность, на территории их дома все чисто и убрано.
А вот когда я сама начала проводить процедуры, стало легче: я больше концентрировалась на том, что и как делаю, поэтому меньше обращала внимание на окружающее.
– Какие еще возникали сложности в работе?
– Многие пациенты не придерживались назначенного лечения. Например, приходит женщина с диабетом – ты ей вводишь инсулин, выдаешь таблетки, объясняешь, как соблюдать диету: отказаться от газировки, чипсов и прочего.
Она говорит, что все поняла, но в итоге лекарства не принимает, диету не соблюдает: встречаем ее около магазина с колой в руках. В этом плане морально было очень сложно.
Про патриархат. «Она уперлась и сказала: “Сын в городе, я без него не могу принимать такие решения”»
По словам Ани, в Гватемале из-за жесткого патриархата и отсутствия прав у женщин многие семьи очень большие – по 11-12 детей. Но, как бы трепетно местные девушки ни относились к контрацепции, часто они боятся, например, ставить себе спираль – муж может почувствовать и разозлиться.
– На приеме некоторые из них говорят, плача: «Пожалуйста, скажите, что я не беременна». А бывает, что между противозачаточными инъекциями, которые колют каждые три месяца, успевают забеременеть. Приходит на четвертом месяце и не верит результатам анализа.
Все это очень больно видеть. К тому же аборты у них запрещены, поэтому распространено большое количество подпольных «клиник». А иногда женщины различными способами пытаются убить плод, который еще находится в утробе, – я думаю, принимают для этого какие-то растворы.
Один случай Ане запомнился особенно ярко. В Гватемале доктор уговаривал поехать семью в госпиталь – у дедушки месяц держалась пневмония. Но его дочка ни в какую не соглашалась ехать.
– У нас в тот момент закончился кислород, и мы не успели заказать новые баллоны, поэтому не могли оказать ему помощь. Доктор долго уговаривал, предлагал даже оплатить транспорт, но женщина все отказывалась. В итоге она сказала: «Сын – глава семьи. Он сейчас в городе, а я без него не могу принимать такие решения – это не в моих правах».
И это же не выбор между идти или не идти в магазин – это вопрос жизни родного человека. Но ситуация показывает, насколько силен авторитет мужчины в их стране.
Про местную молодежь и цены. «Парни и девушки не получают образование, а сразу идут работать»
График работы у Ани и ее коллег был такой: подъем в 5:00, в 6:30 – начало рабочего дня, затем двухчасовой обед и до 18:00 снова дежурство. Кроме выходных, у волонтеров была возможность после первого месяца работы пойти в семидневный отпуск – получше адаптироваться к местной жизни, попутешествовать, познакомиться с другими туристами.
– Я ехала со знанием английского и немного испанского – во время путешествия подтянула оба языка. Но английский мне пригодился только тогда, когда я уезжала из деревни и жила в хостелах, общалась с туристами. Местные разговаривают только на испанском – да и то в Гватемале в каждом регионе свои языковые особенности.
Многие местные девушки, ровесницы Ани, работают в баре, а парни неплохо зарабатывают серфингом. Чтобы попасть на такое место работы, должен быть хороший английский и большой опыт катания на серфе.
Если этих навыков нет, то ребята уходят на низкосоциальную работу. Например, в торговлю – продают везде и всё: пирожки, пончики, конфеты, лекарства, напитки.
– Есть и те, кто работает в хостеле и параллельно торгует наркотиками, что, в общем-то, у них распространено. Например, когда садишься в такси, тебе могут еще предложить на выбор несколько видов наркотика.
Я спрашивала их, не хотят ли они пойти учиться, но в основном мне отвечали «нет». Хотя, например, в Никарагуа у них есть возможности даже бюджетного образования. Да и платное относительно недорогое. Но они все равно предпочитают идти работать.
В Гватемале ситуация немного другая – там образование чаще всего недоступно из-за стоимости. Например, обычному человеку выучиться на врача невозможно – это, как правило, студенты из богатых семей.
При этом врач может очень хорошо зарабатывать, но в то же время для большинства местных жителей медицина практически недоступна. К нам, например, приходили люди с неправильно сросшимися костями из-за переломов, жаловались на боли – они не могли вовремя обратиться к доктору.
– А как вообще там с ценами? Например, сколько стоит обед, мобильная связь?
– В Никарагуа цены ниже. Например, в заведении где-то недалеко от рынка полноценный обед – рис, фасоль, лепешка и салат – обойдется в 1$. Если хотите добавить к этому мясо или яйца, то отдадите 2-3$.
Выпить кофе в хорошей кофейне в городе – 1$, вместе с булочкой с авокадо – около 3$. Но это будет хорошая кофейня, повторюсь. В Гватемале же поесть будет стоить минимум 5$ – и это в самом дешевом заведении.
Связь. У каждого из нас была своя SIM-карта с 3 ГБ интернета – около 12$. Мне кажется, что дороговато. В Гватемале месяц связи с интернетом будет еще дороже – где-то 15–20$.
Цены во многом зависят от того, насколько город туристический, успешный, развитый. Например, город, который находился около нас, был примерно в два раза дороже, чем тот, куда мы на выходные ездили отдыхать: он был не так хорошо развит, и людей там было не так много, но нам он казался более безопасным и комфортным.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: архив героини.
