Как путешествовать, если ты прикован к коляске. История минчанки, побывавшей в 12 странах

«Было все: вращение головой вниз, подкрутки с раскачиванием на стропах и стремительное приближение земли. ОБАЛДЕННО-О-О!!!» – так Людмила описала впечатления от прыжка с парашютом на своей стене «Вконтакте», которую постоянно пополняет новыми фотографиями из путешествий.

У Людмилы артрит – в молодости простудилась на сельхозработах. Болезнь прогрессировала – ноги слабоподвижны, руки ослабели. Тем не менее на днях Людмила вернулась из Польши, а до этого побывала еще в 11 странах.

– Все начинается с неравнодушного человека. Просто нужно, чтобы кто-то в тебя поверил, – и тогда ты сможешь преодолеть себя и отважиться на подвиги, – Людмила начинает разговор с самого интересного – прыжка с парашютом, а я осматриваюсь: на стене огромный коллаж, куда уместились фотографии из многих путешествий, на полках сувениры – в основном глиняные фигурки.

– Я прыгнула благодаря летчику, майору запаса Сергею Довгалю, который возглавляет Братство святителя Спиридона Тримифунтского. Мы познакомились с ним зимой. Помню, как он пришел ко мне домой и во время разговора заметил на полке фотографию, где я летаю на американском вертолете Robinson: «Экстремалка! Как-нибудь полетаешь со мной на самолете», – сказал он и ушел.

Людмила признается, что Сергей не раз писал ей в Viber: «Но я то в Альпах, то в Нидерландах, то в больнице. В общем, мы отложили полет до лучших времен». Позже, 13 мая, за Людмилой приехал друг Сергея и отвез ее летать на легкомоторном самолете.

– Тогда вместе со мной летали больные из Червенского психоневрологического дома-интерната и дети Донбасса. Это очень благородно с его стороны.

– А где, говорю, бреющий полет? – продолжает вспоминать эту историю Людмила. – «Ах, бреющий полет?! Ну, значит, еще раз полетим и сделаем». Сергей позвонил мне и сказал, что через пару дней я буду прыгать с парашютом, а я и согласилась. Это же такой шанс, надо было рисковать. Разбираться времени не было. И вот я полетела второй раз. Прыгала с профессиональным инструктором с высоты 3,5 км. Ощущения обалденные! Мне совершенно не было страшно, приземлились легко. После приземления Довгаль мне сказал: «Ну все, Люся, в сентябре будешь участвовать в соревнованиях», – смеется Людмила и показывает нам на планшете свою стену «Вконтакте». – Это мои друзья тут «огошничают», что я прыгнула.

– Желание испытать что-то новое есть всегда, но не всегда есть такая возможность. И, как только она подворачивается, я сразу соглашаюсь. Ведь не каждый день тебе человек предлагает «давай с парашютом прыгнем», – Людмила кладет планшет в сторону и продолжает: – Как правило, все мои риски продуманы и просчитаны. Но, чтобы вы понимали, в нашей стране все не так легко с инвалидами. Беларусь стала последней страной в Европе, которая подписала Конвенцию о правах инвалидов (даже в России следуют ее предписаниям уже третий год, а у нас – только первый). В общем, сидеть и надеяться, что тебе создадут сахарную жизнь со всякими приключениями, бессмысленно – так не будет. Вопросы инвалидов, к сожалению, у нас не имеют такого социального развития, как в Европе. Поэтому спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Хочешь устроить себе насыщенную, интересную жизнь – бери и делай! Это касается не только больных, но и здоровых людей. Или ты будешь жить интересно, или будешь плыть по течению.

В нашей жизни риски есть всегда, и за нами выбор, будет ли насыщенной эта жизнь. А что касается путешествий, там риски не так велики, как при прыжке с парашютом: все за тебя продумывает турагентство.

Первые поездки Людмилы были по Беларуси: «Это уже потом я решила опробовать свои силы за границей», – признается героиня и рассказывает, как обзванивала минские турфирмы в надежде попасть хоть в какой-нибудь тур.

– Я ведь необычный турист и не могу сама управлять инвалидной коляской, поэтому без сопровождающего мне не обойтись.

Тут Людмиле опять повезло – она встретила еще одного неравнодушного человека. В этот раз им оказался Юрий Блажевич, который помог женщине попасть в Санкт-Петербург, предоставив сопровождающего.

– Тогда за сопровождение с меня не взяли ни копейки, – говорит Людмила. С тех пор она побывала в 12 странах Европы. – А потянуть перелет через континент я не могу – надо ведь платить и за себя, и за сопровождение.

– В поездке я все время начеку, не расслабляюсь ни на секунду, потому что нужно успевать за здоровыми, оптимизировать все спуски и подъемы. Перед поездкой я всегда должна сделать расстановку сил, оценить, какие передо мной водители и сопровождающий, чтобы понять, на какую помощь я могу рассчитывать. А если меня сопровождает девочка, то мы вообще должны бороться за выживание.

Людмила признается, что сопровождающий – это дело случая, но критерии отбора все равно есть.

– Желательно, чтобы сопровождающий был с мультивизой и чтобы на это время у него выпал отпуск. Студент – «дохлый» вариант, потому что у него, как правило, нет денег на поездку. Я стараюсь найти работающих мужчин, которые любят путешествовать. Как ни крути, чтобы управляться с коляской, нужна крепкая физическая сила, – рассказывает героиня.

Но иногда система дает сбои. Например, когда все нюансы оговорены, договор оформлен, а сопровождающего не отпускают с работы. Тогда Людмила в экстренном порядке ищет замену, и тут уже подойдет даже девочка: «Лишь бы отправиться в путешествие», – улыбается Людмила.

– В каждом туре я плачу за полный пакет услуг – никто благотворительностью не занимается. Хочешь за рубеж – сама и оплачивай свои удовольствия. Конечно, очень сложно потянуть полную оплату за себя и сопровождение. Все любят заветную халяву, я это прекрасно понимаю. Сопровождающие хотят ехать практически бесплатно и иметь невероятные бонусы в поездке. Но я всегда стараюсь искать людей с визой и договариваюсь с ними, что они будут оплачивать экскурсии и билеты в музеи за себя, а я, в свою очередь, оплачиваю нам гостиницу.

– На самом деле каждый может позволить себе путешествовать, – немного отвлекаемся от темы. – Просто у нас все привыкли прибедняться, но при этом собирают деньги в какую-нибудь торбочку. Мы, белорусы, куркулистые по своей натуре – у всех все есть, просто вопрос в том, на что эти деньги тратятся. Если ты действительно захочешь, то поедешь куда угодно.

В поездках Людмилу сопровождают в основном молодые люди. Женщина признается, что молодежь у нас очень интересная, только ей кое-чего не хватает.

– С патриотизмом у нас напряженно, и вот наглядный пример. Зимой я ездила в Альпы с парнем Женей. Ему 28 лет. Он постоянно высказывал претензии к нашей стране. А я ведь патриотка, я молчать не буду – буду биться за страну до конца. Так вот, Женя жаловался, что какую-то деталь для своего велосипеда никак не мог найти в Беларуси – мол, у нас ничего нет, а тут просто вышел и купил. Вот этот вещизм и материализм в молодежи меня убивает. Понятное дело, мы маленькая страна и не можем производить все товары – это нерентабельно для нас. А он уже начал подводить и политическую основу. Я слушала, слушала, а потом высказала все, что думаю сама.

Патриотизм не зависит ни от социального строя общества, ни от конъюнктуры, ни от президента. Это любовь к родине, когда ты с ней и в горести, и в радости. Это понятие, которое есть у тебя в крови и никак не связано с политикой. Но сознание молодых людей сейчас переформатировано с помощью интернета, у них плохо с ценностями. Особенно с ценностями языка и величия предков.

– В Финляндии я впервые увидела фестиваль секс-меньшинств, – возвращаемся к рассказам о путешествиях и попадаем на животрепещущую тему. – Как по мне, такая чрезмерная свобода самовыражения размывает семейные ценности. Для меня это подтверждение того, что Европе конец. Об этом мне дают понимание мои путешествия. Я считаю, что нельзя разрушать свои ценности. На фоне упадка христианства и ситуации с мигрантами, гастарбайтерами в Европе царит гнетущая атмосфера. Думаю, все это ее и погубит. И поэтому нам важно держаться зубами за свои ценности – ценность семьи, религии, величия предков и знания собственного языка, – чтобы не прийти к тому же.

С языком, кстати, у Людмилы тоже возникали проблемы в путешествиях.

– Европа охвачена русофобией, и, если ты обращаешься на английском, тебе готовы помочь, а просьбы на русском языке, как правило, остаются без внимания. Быть русским в Европе нынче не модно – времена такие. Но я не говорю за всех – это только мое мнение, я исхожу из того, что увидела. Конечно, чтобы понять местных жителей, нужно какое-то время пожить в их среде.

В Праге я очень долго искала туалет, и в конце концов мне пришлось зайти в ресторан. Но я смотрю: женского туалета там нет – только мужской. В итоге женский обнаружился где-то в подвале, на три пролета ниже, и я поняла, что попала в заведение для гомосексуалов. Но проблема не в этом, а в том, что никто даже не пытался помочь мне. Думаю, главная причина такого отношения в том, что я говорила на русском.

Кстати, в Европе, оказывается, тоже не все так просто с адаптацией инвалидов к жизни: «Все исторические центры в Европе – булыжные мостовые. Никто ведь не станет их взрывать и делать гладкую дорожку для инвалидов. Там сплошная барьерная среда и проблема с туалетами», – привычно слышать такое о Беларуси, интересно выходит: мы переходим к разговору о барьерной Беларуси.

– Знаете, проблемы инвалидов в СССР замалчивались. В совершенном обществе не могло быть несовершенных людей. А как же с ними разобраться? Создать им барьерную среду, запереть их, чтобы они никуда не выбирались. Вот поэтому у нас совершенно не развиты условия для инвалидов – осталось наследие прошлого. А ведь в любом, даже самом развитом государстве 10 % населения – это инвалиды. Но, увы, здоровые люди до сих пор не готовы воспринимать человека с инвалидностью на равных.

Минск не приспособлен для таких, как я. Недавно я отправилась в музей Савицкого после реконструкции. Снаружи там сделан скат, чтобы можно было заехать на коляске, но внутри все те же ступеньки. Глупейшая ситуация, но что поделать.

Во Дворце Республики для меня тоже непреодолимые ступеньки – для инвалидов заезда нет. Раньше там проходил кинофестиваль «Лістапад», который я очень люблю. Сейчас его перенесли в кинотеатр «Москва», но там тоже потемкинские лестницы. Меня тащат в зал прямо на глазах у иностранных гостей, а ведь у них камеры, и они с удивлением ловят это своими объективами. Мне стыдно за страну в такие моменты! У нас ведь высокоинтеллектуальная нация, а многие вещи по-прежнему делаются для галочки. Но, если мы хотим, чтобы о белорусах хорошо думали, эти проблемы надо решать.

И таких барьеров, по словам Людмилы, очень много: «Попробуй найди туалет на проспекте Независимости – не выйдет. От всего этого страдает имидж страны. И хочется, чтобы не приходилось объяснять иностранцам такие вещи. Думаю, если бы Конвенция о правах инвалидов у нас была подписана раньше, нам не пришлось бы краснеть перед другими за наше барьерное пространство».

– Буквально пару дней назад я вернулась из Польши. Так вот, в Варшаве экскурсовод мне так и заявила: «Беларусь очень бледно выглядит в вопросах прав инвалидов и создания для них благоприятной среды. Меня даже удивляет, что вы приехали вот так запросто». А я ей ответила, что не существует проблем – есть лишь наше видение этих проблем. Вот так мне приходится отстаивать нас в глазах других, биться за страну. А претензии к ней я предъявлю наедине.

– Есть разные люди – ведущие и ведомые по жизни. Твой личный пример не вдохновит другого человека, если в нем нет внутреннего стержня. Одному легко быть борцом, ведь он такой по натуре. А второй, с совершенно другим внутренним миром, подвергается влиянию обстоятельств – он будет хиреть в четырех стенах и ничего не предпринимать. И я всегда придерживаюсь позиции, что не надо никому навязывать геройство другого.

Легко быть героем, если тебе повезло когда-то быть здоровым – тогда есть с чем сравнивать. И ты будешь стремиться во что бы то ни стало приблизиться к той, прошлой жизни. Гораздо сложнее инвалидам с детства.

А что касается меня, я по природе борец – это мое внутреннее «я», которое ведет меня на баррикады.