Наша подруга Каролина, недавно переехавшая в Варшаву, съездила в Израиль и почувствовала, что границы – это пустое. То ли дело пустыни!
– Мой лучший друг год назад уехал в Израиль, обучился проводить много времени под водой с аквалангом и манил рассказами об осьминогах, с которыми можно подружиться, о рыбках, которых нельзя трогать, и постоянном тепле, к которому он привык. Я купила билеты из Варшавы туда и обратно за 90 долларов, когда, проверяя почту, увидела письмо о распродаже от Ryanair. За день до поездки тот же набор стоил 50 – это удивительно небольшие деньги для того, чтобы переключиться в режим лета хотя бы на пару дней, захватив с собой подруг.
Город
Я почти не успела согреться после уже ставшей промозглой Варшавы, когда, выйдя из самолета, увидела пальмы и аэропорт, составленный из шатров. Мне нужно было четко описать цель моего приезда – я назвала желание увидеть дельфинов и пустыню. Пока мы добирались из аэропорта до Эйлата, разрывая темноту светом фар, вокруг, по словам нашего спутника, были горы, но я не видела ничего: было так же по-синему темно, как по дороге из Минска в Брест. Мы вскарабкались на одну из возвышенностей, чтобы поприветствовать тишину в лунном свете и попрощаться с теплыми вещами на четыре дня. Я подняла голову и не увидела на привычном месте Большую Медведицу.
Горы пустыни Негев искусно прятались на фоне ночного неба и феерично меняли цвета при дневном свете от ярко-желтого в полдень до нежно-розового в 5 вечера, когда солнце закатывалось за горы, у подножия которых рассыпана, как рафинад, Иордания: ее видно через залив Акаба (или Эйлатский залив).
Иордания
Эйлат, наверное, тоже выглядел сахарной горкой с противоположного побережья – дома здесь, не считая отелей, редко превышают порог в 4 этажа, светлые кубики огорожены эклектичными заборами, иногда с россыпью цветочных кустов или выставкой картин.
Температура днем была около 28 градусов по Цельсию, вокруг сухо, и, если пальмы и зеленые, то их корни, скорее всего, обвиты шлангами с водой. Улицы резко взмывали вверх и уносились вниз, пока асфальт обжигал пятки во время дневных прогулок.
Иногда меня сопровождали коты, такие стройные, с большими, зачастую обрезанными, ушами. Их очень много в Эйлате, в любой точке города можно использовать кодовое «кс-кс-кс» – скорее всего, прилетит не менее четырех. В городе нет светофоров, но много перекрестков с круговым движением, обозначенных разными композициями: осьминог из мозаики, желтая подводная лодка, компания уличных музыкантов, масонский монумент и памятник светофорам.
горы
Меня не столько интересовал город, сколько свидание с планетой, возможность отпустить взгляд в свободный полет без многоэтажных помех. Мы поехали в Красный Каньон, который, по словам моего товарища и вывескам на входе, очень опасен, и нам всем должно быть совсем не до шуток, когда мы будем через него карабкаться.
По дороге я встретила декорации из сцены смерти Муфасы в мультфильме «Король Лев». Каньон был, скорее, серым и розовым, прохладным, с плавными рисунками ветра на камне, встроенными человеком поручнями и металлическими лестницами; он очень красиво и мягко отражал звук.
Те самые декорации из мультфильма «Король Лев».
Мы встретили Давида, он играл на варгане, шел босиком по камням, ведя за собой группу туристов. Он напоил нас приготовленным на месте ярко-зеленым чаем с огромной дозой сахара, подкрепив это знанием о том, что сахар и соль помогают в пустыне удерживать внутри организма влагу.
Перед нами стояла задача подняться наверх, и здесь должно было стать страшно, но от этих бесконечных предупреждений и устрашений ничего, кроме хохота, я не могла произвести. Я лезла вверх, доверяла своему телу и интуитивно хваталась за камни, которые уже блестели от прикосновений предыдущих путников. И все время смеялась. Потом анализировала этот опыт как урок идти вверх смеясь – если верх существует и если к нему нужно идти.
С посещением этой части мира, в тех условиях, в которых я находилась, перед пейзажем из песка, извести, плотного воздуха и заката, ко мне пришло очень сладкое чувство ничего, чувство сброса всех настроек, что были когда-то заложены в меня, ощущение отсутствия придуманной людьми чуши, страхов, споров, войны, религий и необузданных культов, пришло отрицание смысла и необходимости слов, денег, ощущение ничтожности по сравнению с этим пространством и огромное уважение к Ее Величеству Земле (хотя я не уверена, что это ее настоящее имя).
Наш путь обратно шел сквозь розовые сумерки, в объятиях пустынных гор и мимо границы с Египтом, военных баз и стоящих вдалеке танков, которые в моей голове выглядят нелепо. Вот пустыня, вот забор – как будто бы она кому-то принадлежит. Как единичная представительница человечества я не считаю, что хоть что-то от Земли принадлежит мне. Много мыслей и вопросов насчет всего этого общечеловеческого пограничного и государственного безумия приходило ко мне, и особой ложкой дегтя было понимание, что страна, в чьих границах я нахожусь, ведет очень жестокую политику.
море
На следующий день мне предстояло уйти в полный андеграунд на встречу к коралловому рифу. Получив подробный инструктаж на русском языке и запихнув себя в гидрокостюм, мы прибыли на побережье, надели свинцовые пояса и рюкзак с по-настоящему тяжелым баллоном с азотом.
«Расслабиться и дышать» – совет, который играл у меня в голове каждый раз, когда становилось неуютно и немного накатывала паника от собственной привычки дышать носом. Потом стало неинтересно думать о возможном разрыве барабанных перепонок или невозможности дыхания, потому что я никогда не видела раньше настолько ярких цветов, где коричневый сочетался с ярко-оранжевым, а фиолетовый – с желтым. Коралловый риф оказался очень интересным на ощупь, да и визуально он потряс меня разновидностью форм, частотой повторений ритмов и витиеватостью коридоров.
Наше путешествие длилось всего 40 минут, и, как только я привыкла чуметь от того, что видят глаза, нужно было подниматься наверх. Напоследок я увидела рыбу-попугая, которая своим клювом теребила кораллы и одновременно была желтого, розового, голубого и оранжевого цветов – и это только то, что я успела увидеть. Я как будто бы оказалась на своем месте – теперь подводный мир приходит ко мне во сне. А я жду, когда приду к нему наяву.
Сейчас я, как в песне Дельфина, «живу в ноябре с выходящим на север окном, в комнате города, рвущего стены дождем, и мечтаю увидеть бушующий пеной залив – там, где волны ломают уставший коралловый риф».
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Каролина Полякова.
