Обсессивно-компульсивное расстройство внезапно вошло в жизнь Люси и в корне ее поменяло. Вместе с проектом «Живая Библиотека» узнали, как жить, когда не можешь контролировать свои действия, и с ее близкими – об особенностях общения.
«Люся, да ты больная»
– Психологи или психотерапевты всегда начинают беседу с одного вопроса: что же такого произошло в моей жизни четыре года назад, из-за чего все изменилось. Забавно, ведь на тот момент все было отлично. Восемнадцатилетняя я хорошо училась, была популярна в университете и постоянно находилась в кругу друзей. Ума не приложу, что могло стать толчком к развитию расстройства.
Я, в общем-то, всегда была обычным ребенком, разве что с пятого класса стала неосознанно вырывать себе все ресницы и брови. До сих пор так делаю. Задумаюсь, занервничаю – и вот. В детстве из-за этого комплексовала, но сейчас – спасибо косметике и челке – мне это жить не мешает. Да и в сравнении с другими проблемами это сущая ерунда.
Проблемы я начала замечать, когда мне дали общежитие. У меня никогда не было особого стремления к чрезмерному порядку – я была обычным подростком. А в какой-то момент я начала все складывать, постоянно тщательно протирать пыль и маниакально следить за чистотой.
Поначалу это выглядело нормально, но на втором курсе ситуация ухудшилась. Я начала мыть руки без преувеличения по 15 минут – буквально их надраивала. Кажется, на том этапе соседка рассказала мне, что у ее тети ОКР, и предложила прогуглить. Я сопоставила симптомы, поняла, что это мой случай, и как-то забила – тогда я еще могла нормально жить и учиться.
Обсессивно-компульсивное расстройство – психическое расстройство, при котором у человека появляются навязчивые и пугающие мысли. Он безуспешно пытается избавиться от вызванной этими мыслями тревоги через навязчивые и утомительные действия.
В считанные месяцы мое состояние дошло до того, что я не успевала даже спать и есть. Куда уходило почти все время? На стирку и сушку вещей, которые мне срочно приспичило постирать просто потому, что на улице мимо прошел не очень приятный мужчина.
Я не высыпалась, шугалась людей, боясь испачкаться, выматывалась от бесконечных стирок и приема душа – и в один момент решила, что так продолжаться не может. На меня внезапно свалилось осознание того, что у меня поехала крыша: я поняла, что даже не замечаю все странности за собой. «Люся, да ты больная», – села и подумала я.
Четко осознав этот факт, я начала думать и искать, что делать. У нас в стране лечением ОКР занимаются психотерапевты, и стоит это очень дорого. Сейчас я это принимаю и отдаю такие деньги – но тогда от подобных цифр у меня глаза на лоб лезли. Единственный бесплатный вариант – Новинки. Я уже пару месяцев не появлялась в университете и неделями лежала дома у своего бывшего парня, не в силах заставить себя выйти за порог. Мой бывший, конечно, не святой, но поначалу вел себя как герой: мужественно мыл со мной стены, драил в ванной чемодан, сушил куртки вентилятором. Пожалуй, я и решилась поехать в больницу, потому что понимала: рядом со мной было уже невозможно находиться.
В Новинки я приехала практически в состоянии безысходности. Одежда, перестиранная десятки раз, была якобы грязная, поэтому я заявилась в огромных штанах и куртке своего парня. Зареванная, с дрожащими и стертыми в кровь руками. Подхожу в приемной к пожилому мужчине-врачу и говорю, что больше так не могу.
– Ну, ложимся, – ответил он.
Я была в шоке: искренне думала, что сейчас пропишут таблетки, я пропью курс, и все станет хорошо. Я ведь нормальная, просто мою руки, мне нельзя в психушку! Но в нашей государственной медицине есть этакая бескомпромиссность: либо так, либо никак. Сходи с ума дальше. И я решила лечь.
«Мне сразу прописали очень сильные препараты»
Мать приехала через день. Она вообще долго не имела понятия, что происходит, и мое телефонное признание о психушке приняла за неудачную шутку. А потом жутко испугалась. Мне сразу прописали очень сильные препараты, а первые три дня кололи успокоительное – так что мать увидела меня «прибитую», еле волочащую ноги вдоль стенки больничного коридора. Конечно, паника у нее была ужасная: она просто не понимала, что со мной сделали.
На самом деле все страшные ожидания не оправдались. Я лежала в отделении пограничных состояний, и у нас все было нормально. Со мной в палате лежала женщина, которая боялась выходить на улицу, и бабушка, у которой пропал голос, потому что она не могла заставить себя говорить иначе как шепотом, – ничего жуткого.
В отделении был и аквариум, и телевизор, поэтому многие стремились попасть к нам намеренно – в некотором роде это был санаторий.
Мне давали разные препараты, но ими ОКР не вылечишь. Его в принципе практически невозможно нейтрализовать – разве что контролировать, и для этого нужна психотерапия. Но психотерапевт на все отделение был один.
Помню, как ходила и доставала его, но в то же время понимала, что его на нас всех не разорвать. В общем, я потусовалась в больнице месяц, но ничего не произошло. Тогда я просто пришла к врачу, спросила, сколько мне еще тут лежать, ведь изменений нет. А он взял и выписал меня.
«Ну почему я?»
В первый год мое состояние сводилось к истеричной фразе «ну почему я?». В совсем тяжелые моменты думала всякое: и пусть бы мне ампутировали руку вместо вот такого, и лучше бы у меня был рак, но последние месяцы я жила спокойно. Потому что это ужасно – не контролировать свой мозг.
Учебу бросила, а работать я толком нигде не могу. Есть дни, когда я просто не в состоянии выйти из дома, – думаю, мало начальников смогут понять мое «извините, меня тут заглючило, я сегодня не приду». Поэтому перебиваюсь временными подработками, которые мне подбрасывают друзья.
Не могу сказать, что мне стало легче. Моя болезнь зависит от сезонов: весной-летом я почти нормальный человек. Ну, если не считать кучу стирок и нескольких часов в душе. А вот зимой начинается обострение. Недавно все было вообще тяжело: из дома я не выходила две с половиной недели. Просто не могла.
«Мое воображение тут же нарисует, как бациллы летят через всю улицу»
Отличие ОКР от шизофрении и других расстройств в том, что ты прекрасно понимаешь, от чего ты можешь умереть, а что никакой опасности не представляет. То есть у меня может начаться паническая атака, если на другом конце улицы чихнет какой-нибудь алкоголик. Мое воображение тут же рисует, как его бациллы летят через всю улицу и заражают меня. В то же время головой я прекрасно понимаю, что это нереально.
Я осознаю, что все нормально, но контролировать себя не могу: внутри нарастает напряжение, начинается паника – по итогу я прихожу домой и тут же закидываю все, что на мне, в стирку на три-четыре часа в самом жестком режиме. Доходило до того, что я не раскрывала чемодан в одной из съемных квартир, пока не сделала в ней ремонт и она не показалась мне достаточно чистой.
А однажды и вовсе выбросила абсолютно все свои вещи просто потому, что на них якобы что-то капнуло из бутылки неприятного прохожего, когда я перевозила чемодан. Было смешно: от одежды я избавилась, а работы у меня так и не появилось. Хорошо, что я человек общительный: с миру по нитке друзья тогда помогли.
«Я снимаю свои действия на камеру, потому что перестаю верить сама себе»
ОКР отнимает очень много времени и сил. У меня не получается просто закинуть вещи в стиральную машину и заниматься своими делами: я хожу и проверяю каждые пять минут, точно ли есть пена, все ли работает. Часто я даже снимаю свои действия на камеру, потому что перестаю верить сама себе.
Бывало, я могла лечь спать и вдруг засомневаться, добавляла ли порошок. Приходилось вставать посреди ночи и идти все перестирывать. Да и стоять в душе три часа – хуже, чем восьмичасовой рабочий день. К тому же в любой момент что-то может пойти не так, нарушить привычный алгоритм. И тогда все придется начинать заново.
Однажды у меня отключили дома воду, к моему ОКР добавились личные переживания – и в один момент меня так переклинило, что я была уверена: сейчас я умру. Телефона дома не было, и я просто выбежала в ночнушке на улицу, чтобы люди не дали мне умереть. Прохожие увидели и вызвали «скорую».
«Больше он к нам в гости не приходил»
Вообще, всем своим знакомым я рассказываю о своих особенностях. Но не все сразу понимают уровень серьезности. Когда говоришь ребятам в компании, что они очень классные, но ко мне лучше не прикасаться, находятся те, кто намеренно начинает тебя трогать.
Один раз меня вот так по приколу пихнул парень в баре, и я настолько перепугалась, что плеснула в него свой коктейль. До сих пор неловко. А однажды знакомый моей соседки пришел к нам в гости и не помыл после туалета руки – и, когда я попросила его сделать это, он шутки ради дотронулся до стены. Слава богу, мы и так собирались переклеивать обои, потому что я бы сделала это в любом случае – такая у меня началась истерика. В общем, больше к нам домой он не приходил.
Я экспериментирую с разными врачами, коплю деньги и жду, что мне скажут что-то новое. Нового, правда, уже давно не говорят, но я все жду: мало ли мне все же попадется чудо-доктор.
Последний психотерапевт сказал мне, что таких, как я, один-два на тысячу человек. То есть в разных степенях тяжести это относительно распространенное явление. Но тут у каждого набор своих тараканов.
Я знаю парня, у которого расстройство завязано на бывшей любимой девушке. И еще одного, который рандомно выкрикивает какие-то фразы и дергается. Так что ОКР – это не просто боязнь микробов.
Хороший совет для людей с моими проблемами – найти авторитетного для себя человека и узнавать у него, насколько ваша реакция на вещи нормальна. Потому что в какой-то момент ты уже не понимаешь, что реально, а что ты сам себе надумал. Я так, например, к своей бывшей соседке приставала. Дотронулась до меня чья-то сумка в метро, а я у нее сразу спрашиваю, что делать: стирать вещи три раза или пять. А она вообще говорит, что все хорошо. Это помогает.
«Антидепрессанты не делают тебя счастливым и беззаботным»
А вот антидепрессанты – штука странная. Они не делают тебя счастливым и беззаботным, как думает большинство. К примеру, прикосновение неприятного человека при ОКР сравнимо по ощущениям, как если бы на нормального человека замахнулись ножом. А под антидепрессантами чувство такое, будто замахиваться продолжают, но ты под каким-то куполом. Страшно, тревожно, но полегче. Они просто лишают состояния трясучки и истерики.
Хотя, с другой стороны, чтобы научиться контролировать, это состояние нужно перебороть самостоятельно. Когда у меня есть силы и настроение, я специально выхожу на улицу, еду в транспорте, берусь на минутку за поручень – и чувствую себя супергероем.
ЛЕРА
подруга Люси
«За мыло у нас были настоящие бои»
– Я знакома с Люсей уже давно и о ее проблемах тоже знаю не понаслышке. Честно говоря, поначалу мне было очень тяжело воспринимать эти ее особенности, я не понимала, почему все так. Однажды я просто не выдержала – мы перестали общаться примерно на год. Потом, правда, я сама же предложила помириться. А в один момент мы и вовсе стали жить вместе.
На тот момент Люсю я знала уже очень хорошо, но бытовые нюансы все равно всплыли сразу. Например, если я встаю в десять утра, а душ занят, то понимаю, что могу валяться до часа.
За мыло у нас были настоящие бои: его она закупала пачками, но одного куска ей хватало буквально на два посещения ванной – и оставалось брать мое. У нас были отдельные комнаты, но в свою подруга практически не заходила: это была некая зона идеальной чистоты, перед входом в которую нужно было пройти чуть ли не полную дезинфекцию. Поэтому она лишь на секунду забегала туда за вещами, а сама несколько месяцев жила на кухне – спала на табуретках.
Я этого никак не могла понять, но потом смирилась, никакой логики тут нет: она перестирывала весь шкаф из-за того, что по другой стороне улицы прошел недостаточно чистый, на ее взгляд, человек – но в то же время могла задуматься и начать жевать буклет, который вместе с пиццей принес курьер.
Иногда у нее бывают странности с восприятием пространства. Однажды мы шли по улице, на Люсе была очень свободная кофта, и до ближайшей стены оставалось метра три – а она постоянно спрашивала, не дотронулась ли кофта до здания. Хотя по всем законам физики это невозможно. Я привыкла, что иногда она просто не верит своим глазам.
На самом деле за время общения с Люсей у меня выработались определенные рефлексы. Если я вижу, что ее неожиданно кто-то хочет потрогать, то тут же подлетаю и оттаскиваю. Или в транспорте, например, огораживаю от толпы.
Я понимаю, что некоторые люди придумывают себе странности, но это не тот случай: добровольно себя человек до такого состояния не доведет.
ВОВА
партнер Люси
«Стиральные марафоны, попытки превратить квартиру в МКС»
– Временами отношения с моей девушкой бывают сложными, но в основном это даже интересно. Человек я достаточно любознательный и всегда пытаюсь понять логику происходящего. В ОКР Люси достаточно странностей, но причину ее поступков я понимаю в большинстве случаев. Не припомню моментов, когда она выкинула что-то уж совсем неожиданное для меня. А если такое и происходит, для меня это не проблема – это ведь просто своеобразная реакция ее мозга на происходящее, и я это принимаю.
Стиральные марафоны, попытки превратить квартиру в МКС – ко всему этому привыкаешь. В квартире у нас есть определенные места, которые я называю «якорями»: к ним лучше не подходить и не трогать. Например, коврик у дверей – он для Люси априори максимально грязный. Все бы ничего, но если вдруг она неправильно оценит расстояние между тобой и «якорем», то грязным тут же станешь и ты. И тут без процедуры обеззараживания не обойтись.
Мои родственники – люди достаточно консервативные, но адекватные. И к моим отношениям подходят по принципу «сам выбрал – сам и разбирайся». А вот друзья и знакомые смотрят на мир демократично и не воспринимают Люсины особенности как притворство или откровенное сумасшествие. В общем, неудобства есть, но не такие глобальные, чтобы мы не смогли с этим жить.
Материал подготовлен совместно с проектом «Живая Библиотека», который позволяет побольше узнать о жизни других людей, чем-то да отличающихся от нас.
А 18 марта в «Сталоўку XYZ» (вул. Фабрыцыуса 4) проект «Живая Библиотека» устраивает игру «Другой взгляд». Можно будет почувствовать себя на месте кого-нибудь Другого, пройти его или ее путем. Желающим нужно зарегистрироваться и ждать приглашения на игру.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by.
У нас же все "здоровые". Как физически, так и морально. Таких тем просто нет.
Читала книжку про кланы нинзя - как они воспитывали детей. Смысл был в том, чтобы натренировать тело так, чтобы оно стало невосприимчивым к холоду, боли и т.д. Они не ломались. Это был их стиль жизни - нейтрализовать страхи. Я понимаю, что это не лучший пример, но мы живем в условиях, где детей ( в обычной семье) лелеют. Нас не учат терпеть или бороться. Нас или хвалят или ругают, но не учат выживать. Задумайтесь.
Мне помогает писанина: простое ведение дневника, пишу все что думаю, и в результате удается понять, что меня выводит из себя, и решить это. Проблема становится ясной, я могу поговорить об этом с другим человеком, поменять что-то в своей жизни. Второе - это планирование. Пишу, что хочу. Желания, интересы самые разные - спорт, курсы, новые навыки, посетить какое-то место, как я вижу будущее, чего не хватает в профессиональном развитии, карьере. не всегда понятно, как этого достичь, но обозначив желание, решение приходит со временем. Это работа со своим я, в какой-то степени заменяет психолога, врача, можно учиться самостоятельно справляться.
Со временем это вырабатывается в привычку - мыслить конструктивно и определять свои текущие потребности и бороться с паникой. Если год назад я строчила постоянно, то сейчас гораздо меньше.
Причины могут быть разные.
Проблемы в семье - нету понимания, критика, недовольство. Мне было еще хуже от этого, думала вообще прекратить общение, но поняла, что без семьи нельзя, поговорила, меня поняли и прекратили так вести себя. Через несколько месяцев заметила, что отношения стали теплее и каждый стал думать о том, что ему сделать, а не о том, кто виноват и т.д.
Собственная реализация. Все понимают, насколько система общества не приспособлена для полноценного развития личности. Но это не лишает людей потребности развивать свои таланты. Негативная сторона в том, что живя в обществе мы вынуждены подстраиваться. Например, хочется заниматься музыкой. И считается, что зачем этим заниматься, если ты не будешь этим зарабатывать. Все упирается в деньги. Но если у человека талант, это будет преследовать его всю жизнь. Лучше уступить, мне кажется, найти способ. Мы никогда не знаем, что получится в результате.
Здоровье. Если есть дисбаланс, то опять таки организм на взводе, посылает сигналы паники. В здоровом теле здоровый дух.
Окружение. Действительно, когда люди видят, что ты не такой, тебя начинают больше тыкать и провоцировать, чтобы убедиться в этом.
Выход один - строить свою жизнь.
Человек должен сам решать свои проблемы, если он тревожный, несчастный, если его вредные привычки мешают ему жить он должен это осознать и захотеть сделать свою жизнь лучше. Избавить ребёнка от тревожности и прочих неврозов можно лишь собственным примером! Потому что дети копируют родителей, другая жизнь им незнакома и жизнь родителей для них становится нормой, теперь представьте, что вы им транслируете свою тревогу, они вырастут тревожными, вопреки всему, что вы им говорите или чему вы их там учите.
Как получилось взять все под контроль? ( Именно такая формулировка, не думаю, что от этого можно вылечиться ) Ну был вариант становиться психически больным, или воспользоваться силой своего мозга и жить дальше. И тут принцип именно такой — или позволить больным суждениям захватить систему принятия своих решений, или отменить их за неадекватностью. Самым сложным было определить, что адекватное, а что нет. Принцип был достаточно простой, я постоянно начал себя “мониторить” и оценивать свои действия, если я ловил себя на мысли, что не отдаю себе отчет в том, что я делаю, например открывал и закрывал банку с вареньем 20ю минуту ( да, вначале было тяжеловато) -- включал адекватную часть мозга, и объяснял неадекватной, что в общем то мне на эту банку наср*ать, я только хочу вареньки, поэтому мои действия — беру вареньку, закрываю банку, на которую мне насрать, и ухожу НЕ ДОПУСКАЯ обратно в мозг мысль про банку, потому что мне на нее наср*ать. Со временем, важность ненадеванных суждений, типа “эта банка с вареньем не правильно открылась, нужно открыть ее правильно”, внутри моего мозга была сведена на нет. Я думаю, что до сих пор применяю тот же принцип, просто в других масштабах времени ( секунд — а не десятков минут).
Размышляя над своим “неадекватным” поведением с точки зрения прожитых лет— я бы сказал, поддаться своей неадекватности — это самая большая слабость, которую ты можешь себе позволить в жизни. Другими словами “ОКР — и пусть весь мир подождет”. Но, поддаться болезни или взять ее под контроль, это уже ваш выбор, ведь жизнь то продолжается, и вы позволяете ( именно позволяете) себе проводить лучшие годы своей жизни за стиркой, отдавая приоритет в принятии решений “неадекватным суждениям”…
Вот сейчас я всё это пишу лёжа на "вонючем" диване на съёмной квартире. Я реально просила его выкинуть, мне тут прямо вши мерещились, но потом я заипалась дезинфицировать и отмывать квартиру и на фоне этой усталости от бесконечной борьбы за чистоту меня отпустило немного)
А где он принимает?
вы пишите, что снимаете на камеру свои действия - так почему бы вам не снять целый фильм? об ОКР у нас почти не говорят и людям было бы полезно (и интересно! мне очень интересно, например!) узнать, как это сложно и с чем приходится сталкиваться. вы такая красивая яркая девушка, что вам сразу хочется сопереживать и верить, что всё будет хорошо, лучше и спокойнее. подумайте об этом. если у вас есть вопросы как это сделать - напишите мне, я подскажу)
удачи
Яна
Советую читать книги по отцепке от ума. И откуда эта гадость вся повылезала? Неужели просто сейчас все стали делиться в инете?.