Один день с балетмейстером Большого театра

От трех до двенадцати часов репетиций в день, уроки и разучивание «текстов» с артистами балета, а еще создание костюмов, продумывание декораций и даже афиш. Поставить спектакль сложнее, чем мы думали.

12.30: начало рабочего дня

Балетмейстер Александра Тихомирова приходит на работу незадолго до репетиции, которая сегодня у нее в 13.00. Рабочий день артистов и репетиторов обычно разорван дневным перерывом: утром уроки и репетиции, вечером – снова репетиции или спектакли. Как репетитор Александра отрабатывает уже разученные произведения, как постановщик – ставит новые спектакли.

– Каждый день у актеров начинается с урока классического танца, в 10 утра. Урок длится около часа, это то время, когда все артисты встают к станку. Я обычно тоже веду уроки, но сейчас у меня очень много работы по постановке «Щелкунчика», премьера которого будет в конце марта, поэтому я пока что занимаюсь только подготовкой спектакля и репетициями.

13.00: Репетиция

Днем – репетиция солистов «Лебединого озера». Александра ставила третий акт спектакля, он уже идет в театре, но отдельные элементы нужно продолжать оттачивать.

– Можно поставить спектакль и отдать другим репетиторам, но я репетирую сама. Во время этой репетиции мы просто отрабатываем качество, текст (последовательность движений танца – прим.CityDog.by) артисты уже знают. Вечером у меня постановочная репетиция – там мы вместе с артистами работаем над совершенно новым текстом. Еще может быть «перенос спектакля» – поставленный в одном театре спектакль полностью переносится на другую сцену. В этом случае текст уже существует и его нужно в точности повторить, до движения.

Качество третьего акта «Лебединого озера» в понедельник Александру не очень порадовало, поэтому артистов она не щадит. Непосвященному зрителю покажется, что все и так идеально, но Александра требует легкости, воздушности и «руки, руки! Ты хочешь обнять весь мир!»

– Я стараюсь готовить артистов так, чтобы и им, и мне было приятно смотреть на выступление. Радуюсь, конечно, если все получается и они вынесли на сцену то, что мы подготовили в репзале, и даже лучше. И расстраиваюсь, если что-то не получается. Балет – это живая вещь, артисты не роботы. Но если однажды достиг какого-то уровня, то нужно постоянно поддерживать планку.

– На репетиции стараюсь проработать все до деталей, потому что во время спектакля артистам я уже ничем помочь не могу, только ногти грызть и переживать. Все репетиторы, балетмейстеры очень волнуются во время спектаклей. Артист танцует только свою партию, а ты протанцовываешь со всеми, поэтому артисты устают физически, а репетиторы – морально.

Обратите внимание – пол в репетиционном зале слегка покатый. Такой же он и на сцене Большого. «Покат» появился после реконструкции. С одной стороны, на такой сцене артистов лучше видно зрителям. С другой, приподнятость деревянной сцены над бетонным полом дает амортизацию при прыжках, уменьшает нагрузку на колени и спину выступающих.

Тренируются артисты в легкой и удобной одежде, а по коридорам ходят в теплых штанах и мягкой, теплой обуви, похожей на угги – постоянно греют мышцы. Простудиться и, особенно, застудить мышцы – самая большая опасность для артиста балета.

На репетициях кроме артистов и балетмейстера работает еще концертмейстер, все «тексты» разучиваются под рояль.

– Когда учится текст, должен быть разный темп музыки, в записи это невозможно воспроизвести, должен быть живой человек. В XIX веке вообще репетировали под скрипочку и этим же смычком… «поправляли» артистов, если что. Хороший концертмейстер, как и хороший балетный дирижер, играют «в ноги», это может не каждый, нужно очень чувствовать природу балета, природу движения. На спектакле легко можно загнать артиста, сыграть в таком темпе, что танцевать невозможно. Хорошие дирижеры стараются ходить на репетиции, он видит процесс – и у него рождается чутье на движения.

15.00: «Пошивка» и неотложные дела

После окончания репетиции Александра недолго общается с артистами, обсуждает следующие репетиции. Их расписание, кстати, обновляется каждый понедельник и вывешивается на соответствующем стенде.

Александра отправляется в «пошивочную». Постановщик контролирует весь процесс подготовки спектакля: костюмы, декорации, даже рекламные брошюры и афиши.

– Я знаю, как должны выглядеть костюмы, слежу, насколько удобно в них танцевать. Плюс у нас общее видение с художником, поэтому я могу контролировать процесс вместе с ним. Этого можно не делать, но лучше держать руку на пульсе. А буклет, программа, афиша, видеоролик, если он есть, – все это части спектакля и не должны выбиваться из одного стиля.

Для «Щелкунчика» шьется почти 300 костюмов, многие уже готовы, но показать их нельзя – до премьеры раскрывать секрет костюма не принято. Александра рассказывает, что костюмы кроились по историческим лекалам, для создания материалов используется фотопечать, а на каждый костюм уходит около тысячи декоративных камней. Всего же на костюмы заказали около 50 килограммов камней.

– Вот, познакомьтесь с Ларисой Филимоновной, начальницей пошивочного цеха. Она уже 50 лет работает в театре, за это время подготовила костюмы к двум сотням спектаклей! Здесь очень много опытных сотрудников и все – настоящие профессионалы, которые выполняют колоссальную работу.

Кстати, костюмы, несмотря на обилие декоративных элементов, можно стирать. Правда, не обычным способом: можно либо использовать специальные паровые машины, либо просто ненадолго опускать костюм в прохладную воду.

После пошивочной Александре нужно «побегать по кабинетам», но есть и время перекусить в буфете театра, и немного отдохнуть в репетиторской. Мы же пока задаем самый важный вопрос – откуда берутся «тексты» спектаклей и как удержать их все в памяти?

– Идеи приходят везде: дома, на работе, даже во сне. Это ведь то, чем  ты живешь, над текстом постоянно думаешь. Во время подготовки спектакля я практически не сплю – все время в голове музыка и текст. Есть несколько видов записи движений, системы записи, но у каждого балетмейстера свои нюансы, и расшифровать чужие записи очень сложно. Можно расписывать движения прямо в клавире, над нотами. Есть видеозапись, но все равно, основное – это память. Когда я ставила «Эсмеральду» 14 лет назад, у меня была одна видеокассета, но не всегда была возможность ее посмотреть, поэтому я все, вплоть до жеста, расписывала в клавире, а фигуры фиксировала в тетради.

19.40: Репетиция

В 19.40 у Александры еще одна репетиция, на этот раз постановочная, «Щелкунчика». Артистов на порядок больше – это кордебалет, то есть около 60 человек одновременно.

– Чтобы за всеми уследить, нужно сто глаз, но все артисты знают, что я глазастая и всё замечаю. Когда я вхожу в зал, я уже готова ставить, у меня есть в голове текст. Он может корректироваться по ходу репетиции, что-то артисты меняют под себя, но общая картинка есть. Я не могу, зная только какую-то общую идею, приходить с ней на репетицию и тянуть текст из артистов.

– В театре нет градации, как на заводе, что ты в восемь пришел, в пять вышел и забыл про свои болты и станки. Нормы существуют, но тут невозможно существовать по нормам. Хотя есть профсоюзы, которые блюдут занятость, нагрузку. Правда, только артистов, не балетмейстеров. Осенью я была на больничном, но ходила в театр с пневмонией. Так и ходила: кололи прямо тут укол, и я шла работать. Тогда нужно было перед гастролями очень быстро подготовить труппу, и кроме меня некому было этим заниматься.

Вторая репетиция проходит в основном репетиционном зале, он же – малая сцена Большого театра. Утром мы были в первом зале. Основное различие между залами в наличии зеркал и размерах.

– Репетиционная сцена похожа на основную, даже размерами они мало отличаются. Поэтому артисты привыкают переносить фигуры, разученные здесь, на большую сцену. И перед каждым премьерным спектаклем проходит неделя сценических  репетиций, в костюмах, декорациях, со светом. За это время артисты притираются к сцене, и уже проблем не возникает.

Новый «Щелкунчик» все равно ставится в классической хореографии. А нам интересно – почему на большой сцене не идут экспериментальные спектакли, не используется современная хореография?

– С одной стороны, это академический театр, и на «Щелкунчика» был конкретный заказ, хотелось именно классический спектакль. На Малой сцене ставятся очень интересные вещи, очень свежие. Но для артистов, воспитанных в классическом стиле, давно работающих, представляете, что значит – танцевать другую хореографическую лексику? Это как выучить иностранный язык. Другие группы мышц задействованы, другие движения. Когда ты много лет держишь корпус прямо – ты не можешь в один момент взять и начать танцевать в каком-то ином пластическом стиле.

21.00: Дежурство на спектакле

В 21.00 – окончание репетиции. Но Александра идет не домой, а за кулисы – смотреть, как выступят артисты в «Лебедином озере».

– Дежурство на спектакле – это поддержание качества выступлений. Балет соткан из чувства формы, это очень скульптурное искусство, картинное. Поэтому его сложно оценить изнутри и нужны глаза со стороны. После спектакля я обычно задерживаю артистов минут на пять и отмечаю, что было очень хорошо или очень плохо. А на репетициях потом мы уже «вылавливаем блох».

– Все артисты волнуются перед выступлением, даже самые опытные. Если говорят, что не волнуются, – не верьте. А у молодых бывает настоящая паника. У меня был случай, когда выступал совершенно новый состав, первый раз на сцене, и они так переволновались, что на последний выход не узнали оркестровку, ведь слышали на репетициях только рояль. Музыка началась – а артисты стоят. Хорошо, что я была за кулисами и буквально вытолкнула их на сцену. Я, конечно, ругалась, но сама понимаю, что девочек просто переклинило от огромной ответственности.

Хотелось бы видеть больше культуры у зрителей: до сих пор ведь едят чипсы и орешки во время спектаклей, опаздывают, громко разговаривают. Со сцены все отлично видно, что происходит в зале. И слышно, несмотря на оркестр, тоже отлично. Раньше в театр девушки с собой обувь приносили и переобувались, а сейчас… Мне кажется, это отражение общей культуры общества, ведь зрители – это часть общества, которая пришла в театр.

Мне кажется, детей можно водить в театр с любого возраста, с самого детства можно приобщаться к прекрасному. Я уже годика в три смотрела «Собор Парижской Богоматери». А взрослым тоже стоит ходить, хотя бы «для порядка». Даже если кажется, что весь спектакль просидел, ничего не понял и потерял время, то это неправда. Отрицательный опыт – это тоже опыт. Все равно это заставляет о чем-то задуматься: спектакль не понравился, думаешь, почему не понравился. И так приходишь к выводам о том, что же тебе вообще нравится. И это все равно подспудное образование, воздействие, ведь зрительский вкус тоже можно воспитать.

Рабочий день Александры заканчивается около половины одиннадцатого. И это был еще не самый тяжелый день.

– Сегодня было всего две репетиции, это не так и много. Самое тяжелое в моей работе – это тот выдох, когда спектакль готов, и ты чувствуешь себя пустым мешком, тряпкой, которую вытряхнули и выбросили. Для артиста это только начало, а для меня это очень сильное опустошение, сродни болезни, минимум неделя нужна, чтобы я пришла в себя. Но и приятное опустошение, конечно, потому что спектакль начинает жить сам, без тебя. Так будет в марте, когда состоится премьера «Щелкунчика». Приходите посмотреть.

CityDog.by благодарит сотрудников Национального академического Большого театра оперы и балета за помощь в подготовке материала.

 Фото: CityDog.by.