Мама запретила мороженое, но можно сходить к папе, вдруг он разрешит? Признавайтесь, пользовались таким способом в детстве? Кто из ваших родителей был «хорошим», а кто «плохим полицейским»? А каким стали вы? Давайте разберемся, как договориться родителям с разными подходами к воспитанию.
– Кто первый уступает? – спрашиваем у женатых уже 8 лет Александра и Александры, родителей двоих сыновей 7 и 2 лет.
– Я – всегда! – смеется Саша Курочкина.
– Да ну, фигня! – отвечает Саша Дутлов.
– Я запретил их детям, дети не смотрят в гаджеты, – говорит Виталий Саванович.
– Но сам постоянно норовишь достать телефончик и посмотреть! – смеется Катерина Михадюк: они с Виталием женаты 11 лет и воспитывают 8-летнюю дочь и сына 1,9 года.
– Но это исключение из правил! – отвечает Виталий.
– Но ты же подаешь плохой пример! – говорит Катерина.
Саша Курочкина приводит другой пример:
– Тогда мы спорили с пеной у рта. Еще мне прилетало за то, что вот, мы же сделали прививки от гриппа, почему дети имеют наглость болеть!
– Нет, это твоя интерпретация! – говорит Саша Дутлов.
– А-а-а, это моя интерпретация! Сейчас мы поругаемся, нам не надо! – смеется Саша Курочкина.
А о чем вообще могут спорить родители?
– Шесть лет – пойти гулять во двор – ну, наверное, нормально. Мы живем в спальном районе таком тихом, там много бабушек, нас визуально там все знают, – говорит Саша Курочкина. – Я думала, что это достаточно безопасно, мне казалось. Хотя Саша со мной не согласен был и есть.
– Мне званіць тэлефон, і я іду з ім разбірацца – з пытаннем «а чаго ты душыў маё дзіця, чувандос?» Што гэта такое? – рассказывает о той же ситуации Саша Дутлов. – Як адпускаць у такі асяродак дзяцей?
– Я вообще считаю, что никакого мата не существует, – приводит пример Саша Курочкина. – Вообще есть просто слова, которые, если мы из них делаем какое-то табу, оно становится таким, что хочется с этим прямо играться. Вот ребенку – вот прямо там… жопа! Или еще что-нибудь. А Саша очень против, и он считает почему-то, что для детей это как-то разрушительно. Хотя ну тоже как бы: дети – они что, не люди?
– Аргументацыя супрацьлеглага боку: «Усё роўна прынясе гэта адкульсці», – говорит Саша Дутлов. – Ну да, ну ён з дзіцячага садочка, у прынцыпе, такое прыносіў. Ну і што? Ну гэта ж не значыць, што я павінен вот так вот размаўляць. Мне ў прынцыпе такая абсцэнная лексіка не вельмі блізка.
– Получается, что Саша против, а я говорю, – говорит Саша Курочкина. – И иногда Кирилл мне говорит: ты на меня сейчас наругалась вот так вот, а почему я тебе так не могу сказать? Я говорю: мне можешь, папе не говори.
Так нормально это или нет, когда один запрещает мат, а второй разрешает?
– То, что родители не сходятся во мнениях по поводу воспитания, – это нормально. Это связано с тем, что у каждого родителя свой опыт родительской семьи, – объясняет Маргарита Резникова, детский психолог и арт-терапевт.
– Я считаю, что я «добрый полицейский» в нашей семье, – говорит Катерина Михадюк. – Я чаще склонна простить, не наказать, я чаще жалею ребенка.
– Я – «плохой», – согласен с ней Виталий Саванович, ее муж. И приводит пример: – Мы заявили детеныша на соревнования, утром шел дождь со снегом, и Катя сказала: а может, пусть она не побежит? А я сказал: что значит «пусть не побежит»? Ребенок готовился! И она побежала. Мокрая, грязная, холодная, но потом она была очень довольна.
– Буквально пару недель назад я приехала домой, запарковалась, вышла, поворачиваю голову и вижу, как моя восьмилетняя дочь ведет из садика сама за ручку своего маленького брата, – рассказывает Катерина о другом своем опыте. – В моем воображении сразу пронеслись бешеные собаки, неадекватные люди, неаккуратные водители. Хотя там, в принципе, два шага, совсем недалеко. Я поняла, что это чересчур, и попросила мужа, что «давай из садика младшего будешь все-таки пока забирать ты».
– Я-то еще выходец из Советского Союза, и там намного спокойнее относились к тому, что ребенок сам на троллейбусе ездил на тренировки в первом классе, – объясняет Виталий. – Или что ребенок один шел гулять на речку купаться – сам, один. Это, может, стремно, может, как-то опасно – но нам это позволяли. Почему мы не можем сейчас позволять это нашим детям, я не знаю.
Но ребенку, наверное, не очень полезно, когда мама говорит одно, а папа – другое?
– В семье нормально, что есть конфликты, – говорит психолог Маргарита Резникова. – Но, если родители ссорятся при ребенке, ребенок испытывает беспокойство, неуверенность в том, как же нужно поступать.
– Если ребенок (ну, пока это старшая, понятно) от кого-то получает наказание, второй родитель это наказание не отменяет. Ни в коем случае, – говорит Виталий. – Бывает, в сердцах, когда я вношу какое-то наказание, Катя пытается воздействовать на меня, чтобы я его как-то смягчил. Она делает это так, чтобы было непонятно, что она со мной не согласна.
– На самом деле страшнее не причина, по которой родители не договорились. А страшнее то, что ребенок понимает, что нет вот этого единства, нет общей стабильной среды, в которой ему комфортно расти, – поясняет Маргарита Резникова. – Если ребенок видит конфликты, ссоры постоянно, то у него это проявляется через его тело, через психосоматику. Это может быть в тиках, например, либо в каких-то навязчивых действиях.
Исследования показывают, что у детей, которые часто видят родительские конфликты, учащается сердцебиение и начинают вырабатываться гормоны стресса. Младенцы, дети и подростки начинают хуже спать, беспокоиться, у некоторых появляются симптомы депрессии. Все эти проблемы развиваются от тяжелых и постоянных родительских ссор. Но о стратегиях воспитания вообще лучше договариваться без участия детей.
– Если кто-то из нас более добрый, то Кирилл в это время начинает к этому человеку апеллировать, притворяться таким несчастненьким, звать, например, меня «ма-а-ама», искать поддержки и помощи всяческим образом, чтобы привлечь на свою сторону того, кто сейчас в более хорошем настроении, – рассказывает Саша Курочкина.
– Обычно если проступок серьезный, то мы берем паузу и договариваемся, как наказать ребенка, потому что сразу все на эмоциях, все злятся, и наказание может быть несоразмерным проступку, – рассказывает Катерина Михадюк. – Был случай, когда мы были в гостях, дочка спряталась, и мы ее два часа не могли найти. Дом загородный, мы начали уже объезжать все канализационные люки, смотреть, куда же она подевалась.
Она считала, что родители поищут и уедут как бы, а она спокойно останется у подружки на ночевку. Наше наказание было то, что до конца лета она не остается на ночевку ни у каких друзей в принципе. И то, что каждый день она делает минуту планки и 10 отжиманий. Да, это наказание, которое – мы взяли паузу, обсудили – и вынесли вердикт.
А можно ли научиться договариваться или это такой волшебный навык, который или есть, или нет?
– В конфликте есть несколько стратегий поведения. Избегание, компромисс, сотрудничество. Наиболее замечательными считаются сотрудничество и компромисс. Компромисс, конечно, в ситуации, когда уже… ну, приходится. А сотрудничество – когда есть разговор, когда есть сопереживание, когда один человек слышит другого, – поясняет Маргарита Резникова. – Я считаю, что недостаточно привести просто статистику, потому что статистика сухая и партнер может на нее просто не отреагировать. А когда близкий человек говорит: «Я боюсь, что наш ребенок не сможет выучить буквы нормально в школе из-за того, что сидит в компьютерных играх», – ну, например, тогда другой человек это услышит.
– В спорах относительно детей у нас нет победителей, потому что это не цель таких споров в принципе, чтобы кто-то победил. Я доверяю своему мужу, я знаю, что он хочет для детей, как и я, только самого лучшего, – говорит Катерина.
– Есть вопросы, в воспитании детей, в которых она знает гораздо больше, чем я. И она прочитала кучу литературы, она прочитала кучу исследований, – объясняет Виталий.
– Мы действительно начинаем, уже так вот, покричав и поругавшись, приводить какие-то аргументы и доводы, чего бы это ни касалось. Можем согласиться с тем, что «ну ладно, я был неправ» или «я была неправа», – говорит Саша Курочкина.
– А можам не пагадзіцца і проста забіць, – отвечает Саша Дутлов.
– Ну, бывают такие ситуации, да, когда мы не нашли компромисса и кто-то такой вот просто: ой, ну давай уже сделаем, – смеется Саша Курочкина. – Это чаще я, мне кажется, так делаю, что «ой, сделаем как ты хочешь» – и всё.
– Мы, наверное, потому и живем уже почти 11 лет вместе, что умеем договариваться, и даже в сложных вопросах мы учимся, мы пытаемся понять друг друга, – говорит Катерина.
– Ну вот как я ей сделаю замечание, что мы уже почти 12 лет живем? – улыбается Виталий.
– Ой, 12, да?
– Угу.
Мы будем благодарны, если вы поделитесь этим видео.
