«Мы думаем, что принимаем решения сознательно, но это не так». Семь важных выводов нейробиолога о работе мозга

Большинство своих идей Майкл Газзанига черпает в наблюдениях за пациентами. Кроме того, он активно оперирует, что дает много научных данных. Например, как информация распределятся между полушариями, какие участки мозга участвуют в сознательных действиях, а какие в подсознательных. 

Подобные исследования ставят вопрос о свободе воли. Если мозг все решает за нас, тогда мы можем сказать: «Я не отвечаю за свои поступки, это сделал мой мозг». Вину за свои действия можно свалить, грубо говоря, на ткань. А это уже смещает наши этические представления о мире. Пока что такие выводы касаются только простых экспериментов, связанных с физическим движением или вниманием, а глобальные вопросы, например «начинать войну или нет», еще не затрагивались.  

С точки зрения современной нейробиологии наше сознание не представляет собой единый, общий процесс. Оно включает в себя огромное количество широко рассредоточенных по мозгу систем и процессов.

Сознание течет легко и естественно от одного момента к другому в соответствии с единой, цельной и связной «сюжетной линией». Этой внутренней цельностью, которую чувствуем, мы обязаны системе под названием «интерпретатор». Она пытается объяснить наши ощущения, воспоминания, действия и взаимоотношения между ними. Так создается личная история, которая связывает вместе все аспекты нашего сознательного опыта в единое целое. По всей видимости, этот «интерпретатор» есть только у человека, и находится он в левом полушарии мозга.  

Левое полушарие доминирует над правым, оно субъективно и стремится объяснить вообще все, что попало в наше сознание. Этот процесс интерпретации влияет на наши философские вопросы о свободе воли, ответственности и нравственности, о том, как взаимосвязаны все процессы в мире. 

Современный научный взгляд говорит следующее: мозг порождает разум, а мы – это наш мозг без пункта центрального командования. Нет ничего загадочного в том, что составляет нас. Наше «я» – это история, созданная интерпретатором, для того чтобы объяснить столько в нашем поведении, сколько он может учесть. 

Непрерывная работа нашего левополушарного интерпретатора — автоматический процесс, который вызывает иллюзию целостности нашего сознания.

Мы чувствуем себя цельными и сознательными и думаем, что стоящая за этим структура мозга должна как-то отражать это чувство. Но, как было написано выше, нет никакого центрального командного пункта, который раздавал бы приказания всем прочим системам.

Мозг содержит миллионы локальных процессоров, принимающих важные решения. Это узкоспециализированная система с важными сетями, которые рассредоточены по 1300 граммам биологической ткани. Поэтому каждый из нас своему мозгу не начальник.

Но мы все равно убеждены в том, что обладаем собственным «я», которое принимает все решения о наших поступках. Это иллюзия, от которой нам вряд ли удастся избавиться.

На самом деле у нас нет или почти нет причин от нее избавляться, поскольку она на протяжении эволюции помогала нам выживать. Но есть смысл постараться понять, как она возникла. Как только мы разберемся, почему чувствуем себя главными, мы поймем, как и почему совершаем мыслительные ошибки и ошибки восприятия.

Мозг совершил действие до того, как его владелец это осознал. И это еще не все – глядя на изображение мозга, полученное при томографии, можно предсказать, что человек собирается сделать.

Выводы отсюда вытекают довольно шокирующие. Если действия инициируются бессознательно, до того как мы вообще понимаем, что хотим их совершить, значит, сознание не играет причинной роли для воли. Сознательная воля, представление о том, что вы желаете, чтобы какое-то действие совершилось, – тоже иллюзия.

Можно легко продемонстрировать различие в скоростях автоматических реакций и реакций, при которых в процесс вмешивается сознание. Когда мы включаем сознание и пытаемся думать, то на быстроту реакции мозг затрачивает больше времени, чем когда мы делаем что-то на автомате. Вот почему хорошие преподаватели музыки предупреждают своих учеников, чтобы те не останавливались, когда делают ошибку во время концерта, а просто продолжали играть, чтобы автоматические движения оставались автоматическими.

Когда мы объясняем свои поступки, у нас в голове всегда возникают истории, выдуманные задним числом, с использованием запоздалых наблюдений, без доступа к бессознательным процессам. Наш левый мозг немного жульничает, стараясь подогнать данные под правдоподобный рассказ. И только когда история слишком сильно отклоняется от фактов, правое полушарие сдерживает левое.

Правое полушарие лучше левого решает ряд визуальных задач, требующих более глубокой обработки информации. Так, оно без труда определяет, одинаковы ли два изображения или зеркально отражают друг друга, выявляет малейшие отклонения в направлении линий, может мысленно поворачивать предметы. А вот левое полушарие во всем этом беспомощно.

Правая половина мозга также превосходит левую в оценке времени: например, когда нужно понять, показывался ли на экране один объект дольше другого. Если правому полушарию показать фигуры, нарисованные частично, оно тут же догадывается, что это. Левое же полушарие догадывается, только когда фигуры становятся почти цельными. 

Повреждение или нарушение функции любой из этих систем приводит к необычным неврологическим заболеваниям. Если повреждена зона, следящая за соматосенсорной системой, может проявиться анозогнозия. Человек с этим синдромом будет отрицать тот факт, что его левая парализованная рука принадлежит ему.

Другое странное расстройство – синдром Капгра, при котором сбой происходит в системе, контролирующей эмоции. Такие люди узнают близкого родственника, но настаивают, что его подменили двойником, самозванцем. При этом синдроме душевные чувства, которые вызывает знакомый человек, отделены от его образа. Человек не испытывает никаких эмоций при виде знакомого, что ученые определили при измерении электропроводности кожи.