«Власти сопротивляются». Урбанист рассказывает о новом квартале в Берлине, в котором и вам захочется жить

ЗНАЙТЕ: ЭКВЕРК – ОДНО ИЗ САМЫХ МОДНЫХ МЕСТ БЕРЛИНА

– Ваш проект Экверк описывают как первый креативный район в Берлине. Что это значит?

– В урбанистике есть такие понятия, как urban top down и bottom up-планирование. Первое означает, что государство спускает сверху вниз некий план. Построить что-то, что будет хорошо для, скажем, рынка – что будет приносить деньги (например, офисное здание или торговый центр). Во втором случае – это то, то приходит от самих людей, как бы снизу, то есть от тех, кто собирается использовать ту или иную землю под конкретный проект. Экверк – это второй случай.

Кроме того, для нас важна устойчивость – прежде всего, устойчивость планируемой постройки. Экверк мы собираемся построить из древесных пород – тут надо понимать, что это небоскреб, состоящий из 5 башен, в самой высокой из которых 12 этажей – и все это из дерева. Так что мы построим самое большое здание из дерева на всю Германию.

Мы хотим совместить жизнь и работу в одном пространстве. В Германии – и, я уверен, здесь тоже – ты всегда стоишь перед дилеммой: построить здание, в котором можно работать или в котором можно жить – есть, спать, отдыхать и т.д.

Но надо понимать, что люди, принадлежащие к креативному классу, уже давно не решают эту дилемму, потому что они могут работать из дома, их рабочий день может начинаться в середине ночи, а отдыхают они в течение дня. Поэтому границы между living-working становятся очень подвижными. И в проекте Экверк мы хотим построить такие комнаты, в которых совмещение работы и жизни стало бы возможным.

С одной стороны, это очень простая идея. Но с другой, она довольно сложно осуществима со стороны местной власти по причине того, что это слишком новый и непривычный концепт – совместить жизненное и рабочее пространство в одном месте.

Мы хотим предложить место для креативного предпринимательства и стартапов. И не важно, вы прекратили учиться, чтобы начать свой бизнес, или, наоборот, бросили бизнес, чтобы погрузиться в учебу.

В нашем проекте мы хотим совместить и одну, и другую активность. Когда ты студент, ты постоянно находишься в поисках дешевого жилья, но, когда ты хочешь основать свою компанию, ты уже не можешь позволить себе жить в студенческом общежитии. Мы ведь знаем массу примеров, начиная от основателя фейсбука, когда люди бросали учебу ради того, чтобы осуществить свою мечту. Поэтому наша идея состоит в том, чтобы помочь тем, кто готов решиться на такую авантюру.

КАК РЕЙВ-КЛУБ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЖИЛОЕ ПРОСТРАНСТВО

– Ваш проект вы называете креативным. Что вы вкладываете в это понятие?

– Необходимо отметить, что проект Экверк и Хольцмарк как реально существующий район Берлина между Остбанхоф и Александр Плац – это проекты, которые существуют неотделимо друг от друга. Можно сказать, что Экверк – это просто здание (хотя, безусловно, это гораздо больше, чем обычный жилой дом), в то время как Хольцмарк – это целый район, занимающий определенное пространство Берлина. Что-то наподобие вашего района улицы Октябрьской.

Хольцмарк – это просто пространство для работы, здесь обитают различные клубы, магазины, креативные объединения. Экверк станет пространством для жизни, совмещенным с пространством для работы.

Когда мы говорим о понятии «креативность» применительно к данному проекту, необходимо вспомнить историю этого места. Здесь был техно-клуб, где проходили многодневные рейвы. А когда вечеринка длится так долго, мы имеем дело с чем-то большим, чем просто музыка. Это уже некоторая история про развлечения, отдых, сон, еду. Этот клуб традиционно привлекал кучу людей из самого Берлина, равно как и туристов.

Именно сейчас у неформального техно-клуба и рейв-площадки появилась возможность сделать что-то и вырастить из этого места гораздо больше, чем отдельный клуб. И благодаря тому, что это место объединяет массу талантливых и креативных людей, этот проект начинает развиваться еще задолго до того, как сюда придут инвесторы или девелоперы.

Вот что я подразумеваю под креативностью – привлечение, аккумуляцию креативных людей. Кто-то создает музыку, кто-то печет хлеб, кто-то открывает здесь детский сад – все, что может так или иначе привлекать других людей и заставляет их быть в этом месте.

– Как вам кажется, существует ли напряжение между инициативой и властями? Это довольно актуальный вопрос для Минска: у нас, например, нельзя просто так взять и организовать сад на крыше собственного офиса.

– Да, сопротивление есть всегда, и это нормальная история – мы сталкиваемся с тем же. Фактически земля Экверка была продана нам городом, но они могли продать ее только тому, кто заплатил бы наивысшую цену. Не тому, у кого был наилучший концепт застройки или развития этого района, а тому, кто готов заплатить больше денег! 

Земля в этом районе дорогая – это центр Берлина. Понятно, что ни у одной социальной инициативы таких денег нет. Но мы убедили кое-кого купить эту землю для нас. То есть мы нашли инвестора – это фонд из Швейцарии.

В общем, это не история про то, что город великодушно нам что-то дал, а мы пришли и стали воплощать креативный проект в жизнь. И сейчас мы взаимодействуем с городскими властями очень плотно. То, что мы делаем, воплощая проект Экверка, зачастую идет против закона, и нам надо как-то договариваться.

Но, как это часто бывает, кто-то сначала открывает пекарню и уже продает свежий хлеб, а потом идет и получает разрешения. Ставит город перед фактом – и иногда они закрывают глаза на это. Но иногда стратегия «сначала делай – потом думай» не срабатывает (смеется).

С Экверком мы, конечно, не можем себе такого позволить, потому что это очень масштабный проект. Так что мы взаимодействуем, мы договариваемся. И наша стратегия состоит в том, чтобы местные власти говорили тебе не «нельзя, потому что», а «можно, если». Это более конструктивная стратегия. Потому что представители власти тоже потом приходят в эти районы, сидят в кафе, слушают музыку или посещают выставки.

ПОЧЕМУ ДЖЕНТРИФИКАЦИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ПЛОХОЙ

– Когда мы говорим о взаимодействии креативного сектора, инвестиционных компаний и властей, неизбежно возникает вопрос о джентрификации...

– Прежде всего, джентрификация сама по себе – это не хорошо и не плохо. Это нейтральный термин, который, кстати, имеет множество позитивных значений. К примеру, джентрификация так или иначе делает соседство более привлекательным, притягивает внимание к тому или иному месту.

Но в Берлине, как и в большинстве мегаполисов, джентрификация, конечно, обладает больше негативными коннотациями. И одна из причин, почему в Экверке мы хотим совместить пространство для жизни и работы, – это нивелирование негативных последствий джентрификации.

Когда, например, крупные IT-компании приходят в город, то нанимают множество местных и приезжих талантливых работников, предоставляют им рабочие места, но не думают о том, что всем им нужно где-то жить. Компании развивают места для работы, вкладывая деньги в офисы, но не развивают локальные места для жизни.

«Путешественники тратят гораздо меньше денег, чем туристы»

– Существует ли для вас как урбаниста противопоставление туриста и путешественника? И в чем оно, как вам кажется, выражается?

– В большинстве случаев туризм, конечно, это глобальная проблема. Но, с другой стороны, проекту Хольцмарк было бы странно жаловаться: когда о нас написал один крупный журнал, к нам стали приезжать целые автобусы с туристами, а туризм для нас – это один из мощнейших способов финансирования. Наш проект не выжил бы без туристов, потому что путешественники тратят гораздо меньше денег, чем туристы.

Мы выживаем благодаря тому, что играем музыку и продаем пиво – так же, как многие другие берлинские клубы, которые просто закрылись бы без туристов: немногие местные готовы заканчивать ночь в 4 утра (смеется). Но я думаю, что иногда туристу просто нужно помочь стать путешественником. И в этом уже задача местных сообществ.

С другой стороны, в таких городах, к примеру, как Венеция, местные жители просто уезжают из своих домов, потому что эта критическая туристическая масса переваливает допустимую отметку – люди перестают себя чувствовать дома. Но в большинстве случаев туризм – это прежде всего значимая статья доходов, которая позволяет существовать множеству проектов. И города, в которых не развит туризм, завидуют тем, где эти процессы налажены.

почему разрушать старые здания – это нормально

– В Минске у нас другая проблема: мы не можем похвастаться уникальным архитектурным наследием – город был практически полностью разрушен после Второй мировой. Но и с новыми зданиями беда.

– Надо понимать, что большинство возводимых сегодня зданий – это не история про архитектуру саму по себе, это история про рынок. Девелоперы строят, чтобы продавать. А вот, к примеру, здание кинотеатра «Победа» не строилось, чтобы его продать: его строили, чтобы, вероятно, показать гордость, культурную ценность, величие города или страны.

Но сегодня логика рынка – это логика стоимости: все, что мы строим сейчас в городах, выглядит очень типично, одинаково, преимущественно сделано из стекла и металла. В современном мире строится огромное количество бесхарактерных зданий, и с этим надо что-то делать.

С другой стороны, иногда сохранение наследия (особенно в западной культуре) имеет слишком материалистический фокус – мы стремимся сохранить здание cлишком буквально, тратя огромные деньги на то, чтобы восстановить материальный облик здания в каждой детали. Но не сохраняем здание как культурный объект, то есть не используем его.

На Востоке, например, прямо противоположная стратегия: в Японии каждые 20 лет разрушают самый важный для них храм, чтобы отстроить его заново. Причина простая: ты учишь следующее поколение, как это – жить внутри культурной практики. На Западе мы концентрируемся на понятии презервации как консервации, не глядя в будущее, в то время как на Востоке важна эта цикличность, движение времени.

Я очень люблю старинные здания, но это не означает, что мы должны их использовать как музеи, а не работать с ними исходя из потребностей будущего.

почему копенгаген – идеальный город

– Мой идеальный город – это Копенгаген. И я могу пояснить почему. То, что делает Копенгаген удивительным городом, вы не можете увидеть – вы должны пожить в нем.

Самая знаменитая туристическая достопримечательность Копенгагена – фигура русалочки. Каков ее размер? Верно – 125 см, то есть это соразмерный человеку архитектурный объект. Лучшие клубы в Копенгагене, как и в Берлине, не имеют вывески – как турист вы их просто не найдете. Лучший способ передвижения – велосипед.

Только когда вы живете в Копенгагене, вы понимаете, насколько это комфортно. Потому что этот город идеальный по размеру. Города бывают либо слишком большие, либо слишком маленькие. Это очень демократичный город с точки зрения мобильности и транспорта. Потому что велосипед, в отличие от автомобиля, может позволить себе практически каждый. Зимой, когда много снега, городские службы расчищают прежде всего велосипедные дорожки и только потом – тротуары и автотрассы.

– По каким критериям вы оцениваете новые города, в которых оказываетесь впервые, как в Минске?

– Для туриста, которым я сейчас и являюсь, самое главное – безопасность. Когда вы вынуждены находиться в том или ином месте какое-то время, вы должны быть уверены в том, что вам в нем безопасно. Затем – навигация: я должен знать, куда и как я могу добраться, причем используя не только такси, но и общественный транспорт.

Иногда люди предпочитают покупать билеты на те виды транспорта, в которых им не нужно будет общаться с водителем, просто потому что они не знают языка. И вот здесь появляется третий критерий, возможно, самый главный, – люди. Потому что сначала у нас появляются чувства, в том числе по отношению к городу, а уже потом начинается анализ.

В Тель-Авиве у меня был забавный случай: когда я сидел в кафе, ко мне подошла женщина и обратилась на иврите. Я ответил, что говорю только по-английски, а она ответила: «Простите, я не могу доесть свой десерт, может быть, вы бы его хотели?» Есть вещи, которые мы как урбанисты можем планировать, но есть люди и общение, которое выбивается из всякого плана.

Благодарим Институт имени Гете в Минске за помощь в организации интервью.