Постоянные скандалы, пьяный отчим и синяки на лице матери. Каково это – прожить детство в постоянном страхе за самого близкого человека? CityDog.io поговорил с Алисой о том, как можно ненавидеть человека настолько, чтобы желать ему смерти, и о том, как травмы детства продолжают влиять на жизнь спустя годы.
Чтобы эта история была полной, мы добавили в нее разговор Алисы, главной героини, с ее мамой: дочь задавала вопросы, которые мучили ее с детства.
«Вдруг мама заходит в комнату с каким-то дядей и говорит, что хочет нас познакомить»
– Мои родители развелись, когда я пошла в первый класс. Для меня это было шоком – я вообще не понимала, что случилось. Казалось, что у нас счастливая семья: я никогда не видела, чтобы они ругались. Да и родители только закончили ремонт в квартире, в которой мы жили, у меня была классная детская комната, и было грустно уезжать.
А через полгода после развода мама привела домой другого мужчину – того самого, кто делал нам ремонт, когда мы еще жили с папой. И в моей голове сразу сложился пазл: мама бросила папу ради него. Долгое время я ее за это винила, пока уже, будучи подростком, не узнала, что папа пил и гулял, и именно это стало причиной развода.
Как сейчас помню наше знакомство с отчимом: день был солнечным, но я сидела в темной гостиной – за окном густые клены заслоняли свет. Мне было там уютно, я любила сидеть на полу и играть в куклы. И вдруг мама заходит в комнату с каким-то дядей и говорит, что хочет нас познакомить. Я застеснялась – очень не любила незнакомых людей. Но мама с будущим отчимом знали, как меня подкупить.
Это были нулевые, и тогда все дети с ума сходили по чемоданам для творчества. Помните такие? Там было всё: фломастеры, краски, карандаши, мелки. Я давно о таком мечтала, у всех подружек они были, а у нас не хватало денег. И вот этот мужчина приносит мне заветный чемодан и сразу завоевывает мое одобрение. В тот момент мне стало совершенно не важно, кто он и зачем пришел. Просто оставьте меня играть с этим чемоданом и делайте что хотите. Вскоре после этого он начал жить с нами, и я не помню, чтобы была против.
Из разговора с мамой
– Мам, а ты помнишь тот момент?
– Если честно, плохо помню. И чемодан этот совсем не помню. Кажется, он из Москвы его привез, когда на заработки ездил. Думаю, это было совпадением. Не с пустыми же руками приходить, вот и купил.
– А вы как-то готовились? Говорили обо мне? Думали, как я могу отреагировать?
– По-моему, нет. Я только помню, что я не хотела ни знакомить вас, ни жить вместе. Прям будто все внутри противилось этому. Но мы уже к тому моменту общались около полугода, и он очень настаивал, что нужно познакомиться с тобой и начать жить вместе. Мне сложно объяснить, почему я согласилась. Он на меня сильно давил. А я как овечка какая-то, ничего не могла возразить.
– А как вышло, что ты не познакомила меня с ним раньше? Мы же, получается, сразу после этого начали жить вместе. Меня же нужно было к этому как-то подготовить?
– Я так и хотела, но он настоял, чтобы было так сразу. Для тебя это, конечно, случилось неожиданно. Но отреагировала ты спокойно, маленькая еще была, лет шесть тебе было. Никакого недовольства не высказывала.
«В первый раз он ударил ее на балконе – за то, что курила. У него был пунктик: категорически не переносил курящих»
– Сейчас мне сложно объективно описать то, как он выглядел. Все пережитое явно исказило мое восприятие, и в моих воспоминаниях он предстает как злодей из страшной сказки: высокий, массивный, смуглый мужчина с темными волосами и безумными глазами. Даже то, как он улыбался, выглядело зловеще.
На его фоне мама выглядела почти ангельски – миниатюрная блондинка с голубыми глазами. Она всегда казалась мне очень хрупкой, будто ее можно ранить одним неловким движением. Мама из тех людей, про которых говорят: и мухи не обидит. Искренне добрый человек, который даже в ответ на грубость никогда не скажет плохого слова. Для меня она – чистое воплощение добра.
Поначалу я ничего не замечала, они ссорились, когда я была у папы или бабушки, они часто забирали меня на выходные. Но, по словам мамы, ругаться они начали сразу же.
В первый раз он ударил ее на балконе – за то, что курила. У него был пунктик: категорически не переносил курящих. Его претензии всегда казались мне странными, ведь сам он был конченым алкоголиком. И всё всегда начиналось одинаково: он приходил пьяным с готовым поводом для скандала.
Я впервые заметила неладное, когда вернулась домой после выходных у бабушки. Отчима не было, мама вела себя странно – будто бы избегала меня, чтобы я на нее лишний раз не смотрела. А на следующее утро просыпаюсь, захожу на кухню: мама сидит у окна, перед ней на подоконнике небольшое зеркальце. И вижу, как она замазывает тональником синяки.
В тот момент я еще не до конца понимала, что происходит. Помню только, как мама сказала, что отчим с нами жить больше не будет. Но он вернулся и, по ощущениям, возвращался еще сотни раз.
Из разговора с мамой
– Ты долго от меня скрывала, что он тебя бьет?
– Наверное, до того момента, пока ты сама все не увидела. Я не помню точно, когда это произошло. Ты была маленькой, зачем было тебе это рассказывать? Я, наоборот, старалась тебя от этого уберечь.
– А как это случилось в первый раз?
– Первый раз, когда он меня избил, был самым страшным. Это случилось где-то через месяц после того, как мы начали жить вместе. Причем до этого мы были у моих родителей, хорошо посидели, познакомились.
Потом пошли к моим друзьям, и уже там он начал говорить, чтобы я перестала курить. Я его не слушала. И вот когда мы вернулись домой, у меня осталась последняя сигарета в пачке, я пошла покурить на балкон. А он взбесился и прям с размаху как ударил меня по лицу. Я опешила. Начала на него кричать: «Как ты смеешь?», потом попыталась выбежать в подъезд, побежала обратно к друзьям, они жили через два дома от нашего.
Потом вернулась с мужем подруги – одной было страшно идти. Но его уже не было, а входная дверь была открыта настежь.
– А почему тот раз был самым страшным?
– Он меня так сильно бил, что у меня все лицо было синее. Я потом еще месяц на улицу выйти не могла. Помню, что отдала тебя тогда на какое-то время твоему папе. А когда он пришел тебя забирать, сказала тебе самой выйти из подъезда. Я только из окна помахала. Не хотела, чтобы он знал.
– Как после такого ты могла простить отчима?
– Я не знаю. Он много раз пытался со мной поговорить, следил за мной, я даже к подруге уехала на неделю в другой город. Оставлял цветы на лавочке у подъезда.
Но где-то спустя месяц он пришел к нам домой, плакал, умолял, стоял на коленях. А я начиталась каких-то книг, где писали: «Это ваша вина; смотрите, как вы себя ведете». И начала думать, что, наверное, я что-то не так сказала, сделала. И простила.
«Маму я искренне не понимала, а отчиму желала смерти»
– Это продолжалось около восьми лет. Я просыпалась среди ночи от криков и грохота. Было страшно, я плакала, но все равно выбегала из комнаты, пытаясь защитить маму. Хватала телефон и кричала, что вызову милицию.
Пару раз доставалось и мне – когда я вставала перед ней. Помню, как стою между ними, а через секунду уже лежу на полу и не понимаю, как там оказалась.
Однажды я так испугалась, что даже схватила кухонный нож и начала ему угрожать. Мама вырвала нож из моих рук и закрыла меня в моей комнате.
Из разговора с мамой
– Да, ты меня защищала, начала на него кидаться и громко кричала, поэтому сосед вызвал милицию, которая, кстати, даже и не приехала.
Но, когда твой отчим услышал, что они приедут, сразу убежал. У тебя еще тогда защемило шею, ты вообще не могла повернуть голову. Не думаю, что это было из-за того, что ты упала. Мне кажется, что из-за стресса.
Я тогда хотела стереть его в порошок за то, что он поднял нервы не только мне, но и тебе.
«Я не помню, чтобы мама когда‑то меня защищала»
– Честно говоря, я не помню, чтобы мама когда‑то меня защищала. Впрочем, и сказать, что меня нужно было защищать... Прямых-то нападок со стороны отчима не было. Но мама постоянно скрывала от меня масштаб происходящего. Уже взрослой я узнала, что однажды, во время очередной ссоры, когда меня не было дома, ей пришлось выбежать на улицу, когда он на нее напал. К счастью, в тот день был праздник и везде было много милиции. Мама попросила помощи, и они его забрали на пару суток.
Бывало, и соседи вызывали милицию из-за криков, но это было бесполезно. Насколько я знаю, мама не раз писала заявления, но никто не мог нам помочь и ничего не менялось.
А потом она чудесным образом забывала случившееся и снова его прощала.
Из разговора с мамой
– Ты мне раньше говорила, что писала заявления в милицию. Неужели они не могли как-то помочь?
– Ой, милиция вообще не хотела этого касаться, не хотела принимать заявления, мне просто говорили: «Это ваши личные дела, вы все равно помиритесь».
Единственный раз, когда они реально помогли, – это был День города, что ли. Твой отчим меня тогда приревновал к другу, с которым я просто поговорила. Дома опять начал на меня кидаться, я выскочила из подъезда и закричала: «Помогите!»
Вот милиция его тогда и скрутила. Недалеко был опорный пункт, и я помню, что ему хорошенько там надавали под дых. Меня вызвали на следующий день, заявление я написала, но идти снимать побои не захотела.
Его выпустили через пару дней, мне только сказали, что запретили ему ко мне приближаться. Какое-то время он будто и правда боялся, месяц его не было видно. А потом снова объявился, и я опять простила.
Маму я искренне не понимала, а отчиму желала смерти. Я умоляла не прощать его, угрожала, что уйду из дома, а она обещала, что больше он не придет. А потом я возвращалась из школы и снова видела его обедающим на нашей кухне, как ни в чем не бывало. В эти моменты я чувствовала себя такой беспомощной, потому что, что бы я ни сказала, мама как будто пропускала все мимо ушей. К тому же я злилась: мне как ребенку было совершенно непонятно, почему мама не может его выгнать и жить только со мной, неужели ей меня недостаточно?
А еще мне было очень стыдно перед подружками. Наши мамы дружили, и мы часто бывали друг у друга в гостях. И однажды мы все вместе стали свидетелями пьяного перформанса отчима. Он знал, что в тот вечер мы были дома у маминой подруги, пришел туда и чуть не выломал дверь. Я не могу вспомнить, чем все тогда закончилось. Но мы, дети, сильно перепугались. Нас закрыли в детской, чтобы мы ничего не видели и не слышали.
Из разговора с мамой
– Да и такое было. Но там ничего страшного не было, мы просто его через дверь послали. Вы просто были маленькие и впечатлились сильно. Мне тоже тогда было стыдно перед подругами, что они невольно стали участницами этого.
Я в принципе старалась скрывать ото всех наши проблемы. Не всегда получалось, и многие, конечно, знали. Говорили мне, что нужно уходить, нельзя прощать. Но мне хотелось доказать им, что у нас все будет хорошо. Я хотела любви, семьи.
«Прямо на моих глазах он ее переехал. У меня случилась безумная истерика: я упала на землю, кричала и плакала»
– Нужно понимать, что так было не всегда. Бывали периоды на пару месяцев, когда дома царило спокойствие: когда отчим не пил, никто не ругался. Тогда они с мамой старательно изображали, будто ничего плохого не происходило и мы всегда были нормальной семьей: я ходила в школу, они – на работу, вечерами мы вместе ужинали, а по выходным ходили гулять. Но, как только я начинала в это верить, это заканчивалось.
Сейчас понимаю: меня все время как будто «покупали» – то подарками, то поездкой на море, то щенком или котенком. Отчим вообще постоянно приносил домой животных. Я не знаю, откуда он их брал, но заботиться о них он не умел. Животные исчезали так же внезапно, как и появлялись: по его словам, то собаку кому-то отдал, то кошка убежала. А я каждый раз плакала.
Мне было около десяти лет, когда у нас снова появилась собака – обычная взрослая дворняжка. Она прожила с нами меньше месяца, и я даже не помню ее имени. Однажды вечером мы с отчимом пошли встречать маму с работы, и он решил взять собаку с собой. Я была против – у нас не было поводка, но он меня не послушал. Пока мы шли, я все время переживала, старалась держать ее ближе к себе, но она бегала и прыгала. И в какой-то момент собака выскочила на дорогу. До сих пор стоит перед глазами момент, когда она застыла, увидев, что на нее едет грузовик. Прямо на моих глазах он ее переехал.
У меня случилась безумная истерика: я упала на землю, кричала и плакала. Из дома, возле которого это произошло, даже вышла женщина и вынесла мне воды. Почему-то она единственная, кого я запомнила в тот момент, а что тогда делали мама с отчимом – без понятия. Вскоре после этого мама взяла мне котенка – просто чтобы переключить мое внимание.
Из разговора с мамой
– На моей памяти у нас за 8 лет были четыре собаки, два кота, один попугай, два аквариума с рыбками и два хомячка.
– Не знаю, откуда он их брал. Это происходило, когда мы расставались и он жил один. А когда мы мирились, они становились нашими. Я думала, тебе нравилось, что у нас столько домашних животных.
– Конечно, мне нравилось с ними играть, я же была ребенком. Но ты же понимаешь, что я переживала, когда их внезапно отдавали куда-то или они убегали.
– Я не знаю, что тебе сказать. Он меня не слушал и не спрашивал, когда их заводил. Что я могу сказать? Мозгов у него не было, вот и все.
– А ты помнишь, как собаку на моих глазах сбила машина?
– Сама я этого не видела. Все, что я помню, – это то, что увидела тебя уже в истерике. Пыталась тебя успокоить и повела домой. А что он делал, я не знаю, наверное собаку пошел хоронить.
«Я выдохнула, только когда он сдох»
– Мама окончательно ушла от него, когда я училась в старших классах. Но еще долго я жила в страхе, что он может вернуться.
Он действительно иногда появлялся у дверей нашей квартиры. В то время я уже жила одна, мама переехала в другой город. Я всегда боялась, что он начнет ломиться внутрь, а я не успею вызвать милицию. К счастью, до этого не доходило: он либо оставлял под дверью цветы, конфеты и записки с извинениями, либо злился, что я не открываю, и посылал меня матом.
Если честно, я выдохнула, только когда он сдох. И никак иначе я сказать не могу – для меня он был чудовищем. Он так и не бросил пить, и у него развился цирроз печени. Его труп обнаружили только через неделю в доме, заваленном хламом, который он годами тащил с улицы. И я рада, что все то ужасное, что он сделал с нами, вернулось к нему именно так.
Долгое время я избегала разговоров о детстве с психологом. Слишком тяжело было возвращаться к этим воспоминаниям, а еще страшнее было узнать, какой след они на мне оставили. Недавно я все-таки решилась поднять эту тему и узнала, что жила внутри треугольника Карпмана, постоянно меняя роли: то жертвы, то спасателя, то агрессора.
В подростковом возрасте у меня были довольно серьезные проблемы с агрессией: я могла ударить даже незнакомого человека, если его слова и действия мне не нравились. Я не умела решать конфликты словами. Связалась с неблагополучной компанией ребят, главным развлечением которых было напиться и выйти на улицу поискать того, с кем можно подраться. Они казались мне сильными и крутыми. Сильная фигура отчима-агрессора словно стала для меня примером, и я невольно переняла его роль.
Более того, в своих первых отношениях я тоже столкнулась с насилием. Сначала оно исходило от меня: в ссорах я могла кинуться на партнера с кулаками. Позже я сама стала жертвой. Мы поменялись ролями, когда я узнала, что он долгое время мне изменял, и когда предъявила ему это, он ударил меня кулаком по лицу. И самое ужасное – я была готова простить его, убеждая себя тем, что сама спровоцировала. Мозги мне вставила на место его мама, которая сама прошла через подобное. Я ей очень нравилась, и она мечтала, чтобы я стала ее невесткой. Но все равно сказала, что ее сын – идиот и я достойна лучшего.
Несмотря на то, что у нас с мамой сейчас замечательные отношения, простить ей свое детство я не могу. Я хочу проработать эту обиду с психологом, но откладываю на потом, потому что сомневаюсь, что это поможет. Мама не раз просила у меня прощения, и я знаю, что ей искренне жаль. Я не держу на нее зла, но прошлое уже не изменить и никакие извинения тут не помогут.
Из разговора с мамой
– Мам, хоть я осознаю, что ты сама была жертвой и это не твоя вина, а его, но я все равно не понимаю, как ты могла прощать его столько лет и не думать о том, каково живется мне.
– Я не думала, что на тебя это так сильно повлияет. Я была глупой дурочкой, наивно верила, что он изменится. Сейчас, конечно, у меня в голове не укладывается, как я могла так поступать. И только когда мы расстались, ко мне пришло осознание, а затем и сильная боль из-за того, что я так с тобой поступила. Но исправить уже ничего было нельзя.
– Ты считаешь, это была любовь?
– Думаю, да. Он же все равно всегда ко мне возвращался и говорил, что любит. Может это какая-то больная, искалеченная любовь, где-то страсть. Я больше никогда ни к кому такого не испытывала.
– То есть ты можешь сказать, что ты его любила даже несмотря на все ужасное, что произошло?
– Да. Но я тоже почувствовал облегчение, когда он умер.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото на обложке: Gemini.
