Когда наши героини были маленькими, о дислексии почти никто еще и не слышал. Тогда всё списывали на то, что ребенок просто невнимательный, ленивый или глупый. Только повзрослев, девушки узнали (можно сказать, случайно), что на самом деле с ними происходит. CityDog.io они рассказали, как это повлияло на их жизнь.
Дислексия – это специфическое расстройство, результат нейробиологических особенностей человека, которые не дают ему осваивать основные навыки грамотности: трудности возникают в распознавании и понимании букв, слов, звуков и их сочетаний. Например, человек с дислексией может видеть текст в виде наложенных друг на друга букв, перевернутого написания цифр и слогов или менять целые слова местами. И разницы при этом он не видит.
Катерина (38): «Я получила большое облегчение, узнав, что у меня дислексия»
Катерина – дизайнерка и основательница беларуского бренда авторских изделий ручной работы Vedovka. Девушка говорит, что для нее это и работа, и хобби одновременно: своему делу она посвящает большую часть жизни.
– О том, что у меня дислексия, я узнала где-то в 23–25 лет: меня продиагностировала подруга, у которой была такая компетенция. До этого момента я даже не знала, что вообще есть такое расстройство – и тем более, что оно имеет ко мне отношение. Мне всегда говорили, что я просто тупая, но, как оказалось, дело не в этом.
– Я так понимаю, так тебе говорили в школьные годы?
– Да, в школьные и институтские годы. У меня довольно высокий уровень IQ, но с какими-то очевидно простыми задачами мне было всегда очень сложно справляться. Допустим, в школе мне ставили два балла за грамотность и пять – за изложение (мы тогда учились по пятибалльной системе).
То есть у меня был интерес к учебе, хорошая успеваемость по многим предметам, все правила я знала очень хорошо, но все равно писала с ошибками. Хорошо, что сейчас есть автозамена и искусственный интеллект – это моя радость.
Также до сих пор мне довольно тяжело читать тексты: я стараюсь получать информацию либо через аудиоформат, либо в личном контакте – мне так проще. Еще у меня иногда переворачиваются цифры, но это случается только в усталом состоянии.
– Как все это воспринимали учителя, родные?
– Там, где я училась и росла, о дислексии никто не знал. Да, просто думали, что со мной что-то не так. Разные учителя относились к этому по-разному: кто-то с пониманием, а кто-то категорически не принимал такие особенности у детей и относился к нам жестоко, акцентировал внимание на том, насколько все плохо.
Помню, у меня были хорошие отношения с учителем русского языка, потому что в какой-то момент меня отправили к нему на репетиторство. До этого он тоже думал, что я какая-то глупая, но в личном контакте со мной он увидел, что я умная, живая. И как-то раз я писала сочинение, которое впоследствии отправили на республиканский конкурс: некоторые учителя говорили, что не может быть такого, что я так не смогла бы.
Когда-то все эти моменты воспринимались очень тяжело, но со временем все сглаживается: наверное, ты просто к этому адаптируешься. Плюс уже во взрослом возрасте я узнала о каких-то фишках, которые помогают усваивать информацию. Не знаю, у всех ли людей с дислексией это сработает (многое я пробовала и внедряла чисто интуитивно), но мне, например, помогает:
- выделять маркерами текст, чтобы он был неоднородный, разноцветный – так он легче воспринимается;
- во время чтения держать книгу под определенным углом – для меня мучительно читать, когда книга лежит горизонтально: все буквы тогда начинают «танцевать», «напрыгивать» друг на друга;
- избегать текста на идеально белых листах – если бумага имеет хоть небольшой желтоватый оттенок, например, воспринимать информацию становится намного легче.
– Вы узнали о дислексии, уже будучи взрослым человеком. Как вы восприняли это?
– Определенно стало легче. Не помню смысла нашего с подругой разговора, но помню, что я ее о чем-то спрашивала и говорю такая: «Ай ладно, я просто глупая». Она засмеялась: «Катя, ты не глупая… Ты очень начитанная, у тебя широкий диапазон знаний. У тебя дислексия 100%». Отмечу, что на тот момент мы общались с ней всего пару месяцев, но, поскольку подруга – детский психолог, она смогла диагностировать у меня расстройство.
Я получила значительное облегчение. Более того, это сделало большой вклад в мою самооценку: у меня ушло чувство неполноценности, учитывая, что еще папа говорил, что я не очень умная. Дислексия меня освободила: я узнала о том, что это нормально, что таких людей, как я, много. Потом уже, общаясь в сообществе дислексиков, я увидела, что у некоторых ситуация еще сложнее: кто-то хуже адаптируется, у кого-то более тяжелая форма этого расстройства.
В дальнейшем к специалисту, который бы давал мне какую-то коррекцию, я не обращалась. Сама погрузилась в тему дислексии, узнала, какие бывают симптомы, сопоставила со своими – и очень многое совпало. Проанализировала других людей из своего окружения и поняла, что даже в моем классе были люди с этим расстройством.
– Может быть, вы обращали внимание, изменилось ли отношение в обществе относительно людей с дислексией?
– Не зная, что у меня дислексия, я испытывала большой стресс, когда нужно было написать пост в свой блог: тщательно проверяла и вычитывала текст, но все равно могла пропустить ошибку. Мой мозг устроен так, что я не вижу, где написала неправильно: мне что «а», что «о». Конечно, были моменты, когда я сталкивалась с хейтом.
Уже после того, как я узнала, что у меня дислексия, я стала легче на это реагировать. Да, несмотря на автозамену и прочее, ошибки все равно проскакивают, но мне перестали писать об этом. Изменился и мой авторский стиль изложения: я не стремлюсь к классической пунктуации, к соблюдению правильного построения предложений. Даже если что-то и прилетает по поводу грамотности, мне уже не больно, потому что я знаю: вот я такая, и это никак не характеризует меня как человека.
То есть в первую очередь изменилось мое отношение к себе. Мне кажется, что с возрастом те моменты, которые когда-то воспринимались очень болезненно, уходят на второй план. Если в 20 лет для меня имело значение, как обо мне подумают люди, если я что-то не так напишу, то сейчас это вторично. Плюс появилось больше способов самовыражаться: например, я очень много говорю через изделия, которые создаю. Там нет ни букв, ни цифр – это визуальный образ, и его не нужно подгонять под какие-то рамки. Это часть моего разговора с миром.
Я знакома с людьми, которые с самого детства знают, что у них дислексия, – и, мягко говоря, они о**евшие в хорошем смысле. В том плане, что они более расслабленные по отношению к себе, они как будто с самого детства дают себе право ошибаться. Потому что наша система пока построена так, что разрешение на ошибку самому себе неуместно: нужно обязательно попасть в правила. Было бы здорово, чтобы все-таки эти рамки были более широкими, что зависит в первую очередь от учителей и родителей и их информированности в теме дислексии.
Елена (40): «Перестаешь себя винить и считать неполноценным»
Елена – графическая дизайнерка. О том, что у нее дислексия, минчанка узнала, когда это же расстройство врач выявил у ее сына, сказав, что оно наследственное. На тот момент женщине было 34 года.
– Я начала сопоставлять то, что происходит с моим ребенком, и то, что происходило со мной в этом же возрасте. И поняла, что у меня были те же самые проблемы. Учителя постоянно ругали меня за почерк, диктанты я писала плохо – было много ошибок, за что я все время получала выволочки при всем классе от учителя. Одноклассники из-за этого не особо хотели со мной дружить.
Читать мне тоже было сложно – я страдала от частых головных болей. Чтобы запомнить стихотворение, мне нужно больше времени, чем другим людям. Иногда на уроках я впадала в состояние, когда ты вроде слушаешь, но на самом деле слух и зрение отключались на какое-то время. С координацией тоже были проблемы: все косяки и углы были моими, на велосипеде я до сих пор не могу ездить, потому что сложно держать равновесие.
Но зато лучше всего у меня получалось творить и чертить: я легко могу представить объект в 3D и изобразить его. Мне легче запоминать всё на слух или в схемах, и если все-таки читаю книгу, то сюжет у меня прокручивается как фильм, потому что при чтении в голове возникают образы. У сына та же история.
– Какие эмоции испытали, когда вы узнали, что у вас дислексия?
– Естественно, до того как я об этом узнала, я ощущала себя какой-то дефектной. И мне никто не мог объяснить, что со мной происходит. Но после того, как я узнала, что я дислексик, жить стало намного легче. Перестаешь себя винить и считать неполноценной.
Правда, плохо, что в наших школах педагоги до сих пор не понимают, что такое дислексия, как работать с такими детьми, нет программ для дислексиков. Много непонимания и непринятия от родителей, ровесники тебя просто считают аутсайдером и в лучшем случае игнорируют, а в худшем – подвергают травле, что и случилось с моим сыном.
.jpg)
В беларуском обществе люди не понимают, что это вообще такое, – когда говоришь, что у тебя дислексия, первый вопрос: «А это что?» Или у дислексиков есть такая особенность: например, я пишу слово, и мой мозг уверен, что я пишу его правильно, но, когда заканчиваю писать, оказывается, что я сделала несколько ошибок, или пропустила буквы, или вообще перепутала их местами либо написала лишние. В итоге от людей, которые не в курсе твоей особенности, ты получаешь много упреков и негатива: ты безграмотный, невнимательный и чему вообще тебя в школе учили.
Поэтому сейчас я, к примеру, избегаю работы, связанной с документами и текстами. Хотя со временем дислексия компенсируется, все равно нюансы восприятия остаются. И, конечно, если ты знаешь о своей особенности, тебе самому как-то проще мириться с этим негативом.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Pexels.com.
