Биполярное расстройство сейчас – одно из самых обсуждаемых в поп-культуре психических заболеваний. Спасибо сериалам «Бесстыжие» и «Эйфория» и рэперу Оксимирону. Но мало кто понимает, что оно представляет собой на самом деле.
Саша Маниту записал монолог девушки, которая живет с «биполяркой» уже 10 лет. Алия (имя изменено по просьбе героини) спокойным, иногда веселым голосом рассказывает, как в 12 лет провела полгода в психбольнице, как врала маме, что ее изнасиловали, чтобы хоть как-то оправдать свое состояние, как разнесла ножкой от стола все окна в квартире во время маниакального периода, – и прочие истории.
«Почему тебе так плохо, ты не осознаешь – и это самое стремное»
– Началось все, когда мне было 12 лет, – рассказывает девушка. – Я училась в шестом классе, и на фоне неразделенной любви – ну, знаете, как это бывает, – у меня начался первый депрессивный период.
Это сейчас я знаю, что это называется «депрессивный период», а тогда я не понимала примерно ничего. Просто четыре месяца подряд ты с трудом встаешь с постели и постоянно пребываешь в состоянии беспричинной тревоги и паники. Давит какое-то нелепое чувство вины, будто ты вечно куда-то опаздываешь и что-то не успеваешь сделать.
Почему тебе так плохо, ты не осознаешь – и это самое стремное. Я всегда была активным, общительным ребенком, а теперь даже встать и сходить в туалет для меня стало невыполнимой задачей. И да, тут сериал «Эйфория» не врет: все именно так, как там описано.
Так прошло все лето. Не помогла даже поездка в лагерь. Весь заезд меня спрашивали: «Чего ты такая загруженная? Все ведь хорошо!» – «Да откуда я знаю, отстаньте!»
Усугубило ситуацию то, что мы с родителями переехали в новую квартиру. Мне пришлось сменить художественную и музыкальную школы. Теперь мы жили на окраине города, где было много гопников, я не понимала, как с ними коммуницировать, и мне было жутко некомфортно в новых коллективах.
Отпустило, когда закончилось лето. В сентябре меня переклинило уже в другую сторону – началась маниакальная стадия. Это как депрессия, только наоборот. Ты буквально сходишь с ума от ощущения бесконечного счастья. Ты уверена в себе, общительна и нравишься окружающим, в то время как на самом деле у тебя тотально отъезжает крыша.
Но мне было весело: я очень плотно сдружилась с одноклассниками, меня наперебой хвалили учителя в художке, потому что я буквально фонтанировала новыми идеями и рисовала очень яркие картины.
«Мама, меня изнасиловали» – «Кто?» – «Весь класс!»
Обычно у биполярников наступление маниакальной стадии означает, что скоро тебе станет очень и очень плохо. Так и случилось. В один прекрасный день, когда никто из моих любимых одноклассников не смог пойти со мной погулять, я словила жуткую паранойю.
Начало казаться, что все что-то против меня замышляют. Я во всем видела подвох и попытку меня обидеть. Стала очень тревожиться за родителей. Каждый раз, когда я видела, как кто-то разговаривает на улице, мне казалось, что они обсуждают маму и отчима и замышляют что-то недоброе.
Как назло, тогда началась эпидемия птичьего гриппа. Все вокруг об этом писали и говорили – это была главная тема года. Людям с нестабильной психикой такие социальные перегибы вообще противопоказаны.
Естественно, как только у меня появился небольшой насморк, я начала прощаться с жизнью. А когда прошла новость, что в регионе от птичьего гриппа умер ребенок, я начала винить в этом себя, потому что знала, что больна, но продолжала ходить в школу без маски.
Дела шли все хуже. Начались проблемы с учебой: не получалось толком ни на чем сконцентрироваться, и один пример по математике я могла решать целый день. Причем не отрываясь и очень страдая в процессе.
В какой-то момент я перестала спать и практически не ела. У меня «остановились» зрачки: теперь они всегда были одного размера и не реагировали на свет.
Конечно, мама это заметила и пыталась мне всячески помочь. Она ложилась спать со мной в одной кровати, возила меня в старый дом. Но на меня ее забота только давила. Мне казалось, что скоро она устанет от меня и захочет избавиться, что надо срочно что-то придумать.
И вот однажды на очередное ее «Дочка, что с тобой происходит?» я машинально выпалила: «Меня изнасиловали». Не знаю почему – просто надо было назвать хоть какую-то весомую причину того, почему я теперь такая. Дальше последовал занимательный диалог:
– Кто это сделал?
– Мой одноклассник (назвала имя).
– Его накажут! Мы пойдем в милицию! Кто-нибудь еще тебя обижает?
– Да. Весь класс. Они все меня насилуют.
Тут, думаю, мама и начала понимать, что проблема у меня не с одноклассниками, а с головой.
«Моего ответа оказалось достаточно, чтобы поставить предварительный диагноз “шизофрения”»
Мы пошли к гинекологу, который, естественно, подтвердил, что я еще девственница. Он же посоветовал обратиться к психологу. Тот, в свою очередь, очень быстро понял, что у меня все совсем плохо, и направил нас с мамой в психбольницу.
На осмотр в психдиспансер я пришла, будучи уверенной, что просто поговорю с очередным психологом и потом пойду домой. Меня начали опрашивать.
– Скажи, а ты слышишь голоса?
– Да.
Мама закрыла глаза руками. Я до сих пор до конца не понимаю почему: то ли заплакала, то ли просто поняла, что я несу какую-то дичь.
На самом деле никаких голосов я не слышала. Просто в новом доме, куда мы недавно переехали, были очень тонкие стены, и по ночам до меня доносились обрывки речи моих немногочисленных соседей, плач их маленьких детей и прочие звуки.
Но в тот момент я реально верила, что все это происходит в моей голове. Как и, собственно, в свою ложь про изнасилование я тоже со временем стала верить.
Моего ответа оказалось достаточно, чтобы поставить предварительный диагноз «шизофрения» и направить на госпитализацию. Последнее, что я помню из того дня, – как мы идем с мамой по больничному коридору и внезапно дверь между нами захлопывается.
Я начала кричать, сопротивляться и проситься к ней – как вдруг на меня навалились две огромные санитарки. «Вязки» в детском отделении были запрещены, поэтому меня привязали к кровати колготками. В следующий раз я увидела маму только через две недели.
«В какой-то момент я смирилась, что не выйду из психбольницы никогда»
В сумме в первый раз я провела в больнице около полугода. Первые два месяца бунтовала и отказывалась пить таблетки. У всех детей, попавших в психиатрическую больницу, появляется чувство, что это какая-то ошибка и они не должны здесь быть. Но я не могла расстаться с ним слишком долго.
В итоге таблетки мне начали крошить в еду и запихивать в горло насильно. Я отказывалась есть, и мне угрожали, что начнут кормить через зонд. Сдалась я только под Новый год, когда поняла, что, похоже, меня даже на праздники домой не отпустят.
Я начала пить таблетки, и моя жизнь превратилась в день сурка. Все, что я делала, – глотала антидепрессанты с транквилизаторами, спала и ела. Если врачи понимали, что терапия мне не подходит, меня «промывали» и давали новые лекарства.
В какой-то момент я смирилась, что больше не выйду отсюда. У меня потерялось чувство времени. Я просыпалась, шла есть и не понимала, обед это, ужин или полдник.
Разговаривать было не с кем, поскольку меня все еще считали буйной и я жила в одиночной палате. Иногда меня навещали родственники. Мама, дядя и отчим приходили относительно регулярно. Более дальняя родня не могла долго со мной находиться: они видели, в каком я состоянии, и сразу же убегали в слезах.
«Родственники решили меня заочно “отпеть”»
Я мусульманка, и мои родственники – религиозные люди. Когда я наконец вышла из больницы, то узнала, что по мне собирали аш. Это специальное собрание, которое проводится только по экстренным случаям. Например, это может быть аналогом православных поминок.
Так вот все мои родственники были уверены, что я больна неизлечимо, то ли собрались попросить Аллаха помочь мне чудом, то ли уже смирились и решили меня заочно «отпеть».
Не знаю, Аллах или сильнодействующие взрослые антидепрессанты, которыми меня фаршировали в отделении, но что-то мне помогло, и я выздоровела. Однако из больницы я вышла с неправильным диагнозом.
Врачи решили ничего не менять и оставили мне шизофрению. Через несколько лет в частной клинике этот диагноз опровергнут и заменят на «биполярное аффективное», но, когда я лежала в психушке в первый раз, биполярку еще никому не ставили.
«Отломала ножку обеденного стола, схватила ее как биту и разбила все окна в квартире»
Я вернулась в школу и стала догонять одноклассников по учебе. Спасибо учителям, что не оставили меня на второй год, а дали возможность наверстать упущенное.
Спустя какое-то время мне снова стало плохо. Точнее сказать, слишком хорошо – начался новый маниакальный период. И фигачить стало еще сильнее. Я забиралась в шкаф и представляла, что я в космическом портале, разрисовывала себе лицо краской, ходила в школу в одежде кислотных цветов.
Однажды я пробовала собирать «Лего» и поняла, что получается у меня так себе. Я психанула и разрушила все постройки, а детальки разбросала веником по квартире. Этого мне, видимо, оказалось мало – и я решила устроить в квартире максимально возможный беспорядок.
Это как когда ты сделала себе каре и думаешь: а почему бы не постричься еще короче – чего терять? А мне давно снились сны, как я разбиваю все вокруг. И я решила один раз воплотить их в жизнь, чтобы больше не возвращаться в этой навязчивой идее.
Я вытащила из шкафов и разорвала все вещи, выпотрошила пух из подушек. Сами шкафы я опрокинула на пол. На кухне рассыпала на пол все крупы, разбила банки с закатками и разлила масло.
Потом отломала ножку обеденного стола, схватила ее как биту и разбила все окна в квартире. А было начало января – морозы и снегопад.
Вернувшись с рыбалки, отчим увидел такую картину: квартира полностью разрушена, на полу в кухне по икры слой всяческого мусора и разбитого стекла, а из окон валит снег. И в центре всего этого веселья я: вся в крови, но ничего не чувствую, улыбаюсь и ощущаю себя хозяйкой положения.
Родители сразу вызвали милицию и психбригаду. Меня обездвижили, чтобы не брыкалась, перевязали рот курткой и отправили во взрослое отделение. Убирались в этой квартире еще пару месяцев, за последующий ремонт расплачивались два года, а шрамы на ногах у меня остались до сих пор.
«Среди молодых людей будто бы стало модно иметь какое-нибудь психическое отклонение. Меня как настоящего психа это радует»
Это был мой последний визит в «дурку» в состоянии аффекта. Больше подобного, слава богу, не повторялось. Через пару лет после описанных событий мне все-таки поставили правильный диагноз, и я научилась с ним жить.
В этом году моей биполярочке стукнуло 10 лет. Я уже умею с ней мирно сосуществовать, и, более того, я даже благодарна за такой опыт.
Ежедневно я пью таблетки и снотворное перед сном. Один-два раза в год мне нужно ложиться на профилактическое обследование в клинику. Больше ничего не напоминает мне о болезни.
Я учусь на музыкального продюсера и работаю в этой же сфере. Ни на учебе, ни на работе никто не знает о моем диагнозе. Но, даже если бы и знали, я бы уже не так сильно переживала.
Среди молодых людей даже как будто бы стало модно иметь какое-нибудь психическое отклонение. Не берусь решать, насколько это правильно, но в целом это приводит к тому, что люди начинают куда внимательнее относиться к вопросам ментального здоровья. И намного терпимее к самим больным. Меня как настоящего психа это очень радует.
«Во время маниакального периода он слил на подарки мне больше 15 тысяч долларов»
Если размышлять о причинах возникновения моей болезни, тут для меня все очевидно – у моего биологического отца такое же расстройство.
Загвоздка только в том, что обычно оно передается по мужской линии. Да и то, что меня «жахнуло» в раннем подростковом возрасте, не очень-то естественно. Чаще всего биполярное расстройство сейчас диагностируют либо еще в детстве, либо уже в более зрелом возрасте. Например, у женщин оно может возникнуть на фоне послеродовой депрессии.
С другой стороны, хорошо, что это проявилось достаточно рано и свидетелями всех моих аффективных закидонов были только родители. Гораздо страшнее, когда биполярное расстройство возникает у зрелых, публичных людей, имеющих власть и большие деньги.
У меня был опыт общения с одним известным человеком, который во время маниакального периода слил на различные подарки мне больше 15 тысяч долларов. Причем мы даже не состояли в отношениях. Сначала я думала, что это я просто такая восхитительная и неповторимая, но потом стала замечать за ним схожие с моими симптомы.
В маниакальном состоянии человек может вести себя очень расточительно. Он очень уверен в себе, часто придумывает какую-нибудь навязчивую цель и упорно ее добивается. Этому человеку очень повезло, что, когда его расстройство проявилось, рядом оказалась я, а не девушка, которая вытянула бы из него все до последней капли.
Как только я поняла, что что-то не так, я стала давать ему советы, как лучше справляться с болезнью, и посоветовала обратиться за помощью. Сейчас ему уже лучше.
Все, что я могу посоветовать людям, которые чувствуют, что у них проблемы с психикой, – не бойтесь обращаться за помощью. Не бойтесь принимать таблетки – это не то же самое, что наркотики, вы не «подсядете». Гораздо страшнее запустить болезнь. И глупо считать, что она пройдет сама по себе.
Сейчас заболевания психики диагностируются гораздо проще. Всех приключений моего детства можно было бы избежать, случись что-то подобное со мной сейчас, а не когда диагноз «биполярное расстройство» еще вообще не ставили в наших широтах. В общем, «следи за собой, будь осторожен», как пел классик.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
