С начала войны в Украине CityDog.io пообщался с беларусами со всего мира: от Варшавы и Батуми до Тель-Авива и Вильнюса. В этот раз мы решили связаться с теми, кто находится в Москве, чтобы узнать, каково это – жить в столице страны-агрессора.
Анна: «Я как будто нахожусь в Берлине 1941-го»
Анна
– Мой супруг часто находился в России в командировках, открывал филиалы беларуской компании, а в начале 2020-го ему предложили постоянную должность в Москве. Этот город давно манил меня своим величием и перспективами, поэтому мы решили рискнуть и переехать.
По приезде я устроилась работать по специальности в офис крупной торговой сети: проработала там 1,5 года – и в июне 2022 года уволилась. Сейчас осуществила свою давнюю мечту и открыла свой маленький магазинчик одежды.
С момента начала войны Москва очень сильно изменилась внешне. После февраля 2022-го на многих правительственных зданиях с помощью окон зажгли огромные буквы Z. Они теперь повсюду: на фасадах некоторых театров, на билбордах «Слава героям Z», «Za пацанов» и т.п. Также если раньше на Арбате в сувенирных магазинах продавали шапки-ушанки и матрешки, то теперь майки и флаги с Z.
Лично для меня Москва уже не будет прежней. Если еще 10 месяцев назад я обожала гулять по огромному историческому центру, любуясь узкими улочками и архитектурой, то сейчас эти виды, особенно Кремль, вызывают отвратительный привкус неприкрытого зла. Я как будто нахожусь в Берлине 1941-го. Понимаю, что здания не виноваты в происходящем, но избавиться от этого чувства не могу.
По моим наблюдениям, поначалу людей не сильно заботило происходящее. Да, началось что-то непонятное, но это было далеко и их не касалось. Спустя несколько дней после начала войны в офисе продолжалась та же жизнь.
Коллег больше волновало, как теперь поставлять товары из недружественных стран, а некоторые даже отпускали шуточки в стиле «ну теперь вместо “европ” будем ездить на курорты Краснодарского края». Возможно, многие просто не озвучивали свое «антигосударственное» мнение… Уже после начала мобилизации, когда война непосредственно коснулась их родных или знакомых, многие начали наконец осознавать, что происходит, – и паниковать.
У меня не слишком широкий круг общения, но могу вывести следующую личную статистику. Практически все таксисты против! Может быть, потому что все они не русской национальности.
Около 30% открыто не поддерживают все происходящее. Еще 30% – ярые «зетники», орущие «смерть х**лам», «давно надо было начать» и «так и надо этим нацикам».
Оставшиеся 40% – посредственные наблюдатели, которых это «не касается». От них всегда услышишь, что «да, война – это плохо, так не должно быть, но были же причины» или «украинцев, конечно, жалко, но мы же не могли иначе». На все уточняющие вопросы, как правило, они теряются и не имеют аргументов.
По поводу того, много ли знакомых уезжает, могу сказать так: из моего небольшого окружения буквально два парня временно перебрались в Беларусь из-за мобилизации – и уже вернулись. Также коллега переехала с семьей на Кипр, поскольку муж работает в IT-компании, где сотрудникам устроили релокейт из-за санкций. На этом примеров больше не могу привести.
А каких-либо конфликтов в обществе не замечала. Пока что только я сама их и ищу, испепеляя презрительным взглядом военных и откровенных «зетников». Пока что без последствий.
В моем беларуском окружении все знают нашу позицию и максимум, что могут себе позволить, – это пару шуточек про «мос***ей». Многие искренне интересуются, каково это – жить сейчас в Москве. Изменились отношения с близкими родственниками, которые поддерживают Россию в этом конфликте. Крайне больно осознавать, что твои близкие, добрые и порядочные люди, превращаются в кровожадных палачей, как только беседа затрагивает тему Украины.
Поэтому с близкими, которые поддерживают Россию, стараемся не затрагивать эту тему. Но если она всплывает, то без скандала не обходится. Пытаются переубедить нас во взглядах, и их аргументами всегда являются все самые яркие цитаты из телевизора: там нацисты; если бы Россия не напала первая, то это сделала бы Украина; на самом деле это дело рук Америки и прочее.
Особенно странно слышать это от них, поскольку эти люди почти каждый год ездили отдыхать на Азовское море… После подобных дискуссий всегда остается чувство омерзения, совсем не хочется общаться. Но, с другой стороны, мы понимаем, что это близкие родственники, кроме нас у них почти никого нет. Поэтому сжимаем зубы и звоним.
Уже после полугода в Москве мы с мужем поняли, что она явно не идеальна для жизни, и планировали вернуться в Минск спустя 3-4 года. Теперь же мы уедем отсюда 100%.
Но сегодня возвращение в Минск, к сожалению, тоже не рассматриваем, поскольку экономическая и психоэмоциональная ситуация в Беларуси уже давно имеет отрицательное значение. Поэтому мы отбросили свои эмоции и сосредоточились на максимальном заработке для дальнейшей осознанной эмиграции в одну из «недружественных» стран.
В идеале хотим переехать в Америку, но с этой страной довольно сложно. Поэтому рассматриваем как временную локацию Дубай, а далее будем искать свое место для жизни.
Валерия: «“Так им всем и надо”, “мы – Империя”, “всех соберем обратно”»
Валерия
– Я родилась и большую часть своей жизни провела в Минске. Занималась нежно любимой и обожаемой работой – фельдшером скорой медицинской помощи, – где и познакомилась с мужем.
Обстоятельства сложились так, что он, как и большинство медиков, перешел в программирование, и в конце 2021 года ему предложили вакансию разработчика в московском офисе крупной корпорации, что и стало причиной нашего переезда в Москву в начале 2022-го.
Раньше мы уже бывали в этом городе, посещали культурные и не очень культурные заведения, были при первых поездках удивлены масштабом и монументальностью города (а также количеством приезжих). Чувствовался высокий уровень развития города, начиная от госуслуг (все гораздо быстрее и удобнее) и заканчивая сферой развлечений, досуга, образования. Так что до известных событий возможный приезд или просто возможность провести выходные в России не вызывали негатива.
Первые недели проходили в бытовых заботах, я устраивалась на работу по специальности. Но в конце февраля началась война, и, конечно же, мы были максимально шокированы! Хочу заметить, что мой отец – украинец, он переехал в Минск еще в молодости. И сейчас мои близкие и дальние родственники живут на оккупированных территориях (недалеко от Мариуполя).
Сначала все наивно надеялись, что дальше локального конфликта не зайдет, что эту грандиозную фатальную ошибку можно каким-то чудом исправить. Может быть, во мне говорило субъективное восприятие: как можно идти с оружием в страну, где каждый хоть раз отдыхал, где есть столько знакомых, близких, родных, в страну с такими прочными связями, где все «свои»?
Но новостная повестка выбивала из колеи: более трудного с моральной точки зрения переезда у меня никогда не было и, надеюсь, не будет. К тому времени я уже устроилась по специальности в частную клинику (филиал с их скорой помощью). Новый коллектив принял меня безупречно – в этом плане мне есть с чем сравнивать. Все было максимально доброжелательно, рабочие моменты объяснялись и показывались без грамма негатива – в рабочем плане я была приятно поражена.
А как только на кухне включался новостной канал или начинались дебаты на курилке… 90% возрастного контингента 50+, которые еще застали «союз нерушимый», орали, что вот сейчас, вот уже почти собрались на передовую (конечно, нет), что так им всем и надо, что «мы – империя», всех соберем обратно, что буквально завтра, в крайнем случае за три дня, дойдут, захватят, победят.
Был фантастический контраст: к тебе как к человеку относятся удивительно радушно и заботливо, но при обсуждении новостей выплескивается море агрессии. Молодая часть коллектива или моих знакомых не с работы более-менее адекватна: есть и оппозиционно настроенные, и тихо недовольные текущим режимом, просто нормальные и эмпатичные люди. Но их, откровенно говоря, меньшинство. Многие с начала мобилизации эмигрировали. Правда, есть и несколько «добровольцев», но это скорее исключение.
С моей точки зрения, у россиян есть своя «чарка-шкварка» – достаточно высокий уровень зарплаты в крупных городах, и никто не хочет терять даже призрачную стабильность. Она гораздо ближе, чем все беды и горести в соседней стране. Если говорить о периферии России, то война там скорее способ заработать: уровень жизни там гораздо ниже, а санкции и инфляция все-таки сказываются на обществе.
Здесь очень развиты полицейские институты: какое-то количество протестов мы наблюдали, но они давились максимально жестко (как это знакомо!). И я абсолютно уверена, что любые волны мобилизации или разгорание конфликта (хотя куда уже больше) не сподвигнут россиян, особенно москвичей, на масштабные протесты.
Да, в последнее время чаще слышится «быстрее бы все это закончилось», но не более. Примерно те же самые наблюдения озвучивает муж в контексте своей работы: его коллеги или не позволяют себе критических высказываний, или эмигрируют в страны, где знакомы с понятием свободы слова без последующих суток и срока.
При обсуждении нашего переезда с родными и друзьями особого негатива мы не встретили, дальше шуток и не заходили, несмотря на все новости.
Но я абсолютно уверена, что надолго мы здесь не задержимся. Сейчас нас в первую очередь удерживает финансовый вопрос (я помогаю моим и украинским, и беларуским родным) и временной фактор: доучиваем языки, ищем работы, подготавливаем документы для переезда. Никакого желания жить в условиях диктатуры нет, поэтому работаем над переездом.
Алена: «В Минск переехало много москвичей, моих друзей. Я помогала им с переездом из Москвы и Крыма»
Алена
– В Москву я переехала в 2017 году. Когда мне исполнилось 18, то начала много путешествовать – в основном автостопом, потому что денег не было. И тогда же со мной случились странные увлечения: полиамория, шибари, фрик-шоу, хиппи-тусовки.
Москва сначала была моей Меккой. Ездила на БДСМ-фестивали, слеты хиппи, там у меня появились друзья, любовь. Мне нравился быстрый ритм жизни. В Москве окончила универ, начала серьезно заниматься спортом и отучилась на программистку. Город за эти годы очень много дал в развитии: от хиппи до IT – за пару лет. А последние два года я жила на два города: Москву и Феодосию (Крым).
Единственное изменение, которое я заметила в Москве и Крыму после начала войны, – буквы Z. В Феодосии больше – там даже памятник поставили. В Москве же их можно увидеть на плакатах, рекламных баннерах, машинах. В Крыму каждый день летают военные самолеты, ездят танки, появились беженцы и пункты сбора помощи для армии и беженцев. В остальном мне как обывателю разница незаметна.
В Феодосии война ощущается сильнее. Первые месяцы была паника из-за хлопков самолетов, переходящих на сверхзвук. Новости тут обсуждаются каждый день, мероприятия отменялись – было невесело. Люди сильно разделились, появилась агрессия из-за «неправильной» точки зрения. По разговорам, у каждого крымчанина кто-то знакомый ушел воевать. Там война чувствуется острее.
А вот настроения людей – это боль. Конечно, это коснулось каждого. В Москве у меня друзья разделились на три лагеря: кто против и уехал за границу, кто против и ходит на митинги или информационно противостоит – и те, кто поддерживает войну и волонтерит на благо армии. Но боятся войны все.
Сама я сначала была ближе к протестующим: мы делились правовой инфой, как избежать тюрьмы, как сдаться в плен, как избежать призыва. Я писала каким-то чиновникам с осуждениями и даже получала адекватные ответы, что злило еще больше. К тому же есть друзья в Украине: помогали им первое время деньгами, поддерживали. Я ругалась в комментариях, меня банили.
Потом я решила, что война много где происходит – и только мой выбор, оставаться в ней физически и эмоционально или нет. К тому времени мне уже было очень плохо, и я выбрала другую жизнь. Просто не быть заинтересованной в войне.
В целом, чтобы нормально общаться с друзьями и семьей, тему войны затрагивать нельзя – даже если точки зрения совпадают. Все равно это приведет к эмоциональным спорам.
С некоторыми беларусами отношения изменились: в основном только с теми, кто уехал в Европу. И с категорично настроенными беларусами, и с украинцами я иногда общаюсь, хоть и чувствуется холодок. Остальные беларусы ни в какой мере не осуждают и придают событиям меньше значения. В Беларуси проблемы свои и своей страны.
В Минск переехало много москвичей, моих друзей. Я помогала им с переездом из Москвы и Крыма. Кому-то было просто страшно и непонятно, нужна была поддержка, а кому-то я подсказывала по границе, на чем ехать и как пройти, если развернут, помогала найти жилье. Мне тоже по приезде помогали беларусы, я передаю эти знания дальше. Я вышла из всех политических чатов, не слежу за новостями и общаюсь с теми, кто уехал. Хорошо, что многие мои московские друзья выбрали Минск. Начала знакомиться с беларусами.
Конечно у меня были мысли сменить место проживания. Я сложно переживала страх, неопределенность, боль за других. В Крыму я уже построила дом, купила мотоциклы – думала там остаться. Но полгода каждый день размышляла, нужно ли уже бежать или еще нет. Это привело к депрессивным состояниям.
Сейчас живу в Беларуси уже несколько месяцев, езжу на машине на крымских номерах. Недавно незнакомый мужчина на улице интересовался, как я приехала, где жила, – и «незаметно» сфоткал номера машины. О похожих случаях больше не слышала, поэтому немного тревожно. Знаю, что ничего не нарушила ни в России, ни в Беларуси, если не считать слова, которое нельзя называть.
Но окончательного решения, оставаться ли, у меня сейчас нет. Ехала сюда на полгода: переждать, успокоиться, но оставаться в Беларуси не хотела. Сейчас заново узнаю страну – и мне начинает нравиться. Что дальше, не знаю. Хочу когда-то вернуться в Крым. Работаю удаленно, поэтому нет страха переезда.
Но не хочется снижать уровень жизни при переезде. Все-таки в Беларуси дешевле, чем в большинстве стран Европы или в Азии, куда поехали россияне. И важен русский язык. Я люблю путешествовать и знаю английский, но жить комфортнее там, где менталитет и язык понятны на «соточку».
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Unsplash.com.
