Как это любить. Общее прошлое, отличное настоящее: путешествие на украинское Полесье

Удивительная вещь – границы. С кем-то их хочется установить и чуть ли не построить стену, с кем-то они кажутся недоразумением и рудиментом. В одних обстоятельствах они выглядят необходимыми и справедливыми, в других – нелепыми и противоестественными.

Люди с трудом определяют и чувствуют границы друг друга и свои собственные, зато накроили государственных на целых 193 государства (и это не считая непризнанных). Они то стремятся к федеративности или к no borders и freedom of movement for all, то хотят, чтобы границы перестали быть формальностью, а при необходимости и вовсе закрывались.

Полесью от этой вечной кутерьмы досталась межа, которая делит его на белорусское и украинское. Государственная граница, разделяющая Беларусь и Украину, разрезает в общем-то более-менее однородное в физико-географическом плане Полесье на две половинки, и сегодня на каждой из этих половинок ее люди и памятники культуры проживают свои не очень-то похожие жизни.

Интересно, что буквально недавно судьба этого переходного культурно-географического региона могла сложиться совсем иначе и Полесье могло стать полностью украинским. Делить его начали еще в Первую мировую: в 1918 году провозгласившие независимость УНР и БНР пытались дипломатично договориться о том, чье Полесье, и украинская сторона настаивала на том, что граница должна пройти севернее железной дороги Пинск – Гомель, под Барановичами и Бобруйском.

Несмотря на то, что оба государства вроде как оперировали этнографическими картами различного происхождения – кто немецкими, кто российскими, – украинская сторона преследовала еще и стратегические цели: железная дорога должна была стать неплохим подспорьем молодому государству в обороне от Красной армии, а полноводная Припять и куча леса и вовсе никому еще не мешали.

Тем не менее ни БНР, ни УНР не отстояли свою независимость под натиском большевиков. После поражения Германии в Первой мировой войне, а Советов – в Советско-польской землю делили сильнейшие, и в результате этой дележки белорусские и украинские территории оказались намного скромнее. Сытный зеленый пирог Полесья тогда понемногу достался всем.

К спору о южной границе Беларусь и Украина (уже в виде советских республик) вернулись только в 1939 году, когда с началом Второй мировой Красная армия вступила на территорию Польши и оккупировала Западную Беларусь и Западную Украину (ну, то есть «взяла под свою защиту жизнь и имущество населения»).

Первые лица обеих республик помчались к Сталину на прием – каждый со своим проектом разграничения районов и областей, и, по задумке Н.С. Хрущева, представлявшего интересы УССР, Полесье, а вместе с ним Брест, жемчужина региона Пинск и Лунинец с Максом Коржом должны были стать украинскими. Первый секретарь БССР – уроженец Краснодарского края Пантелеймон Пономаренко – тогда внес свои контрпредложения о границе и обосновал их статистикой, историей и этнографией.

Собственно, отчасти благодаря ему белорусы сегодня без паспортного контроля гоняют на шпацыр па Пiнску и на прогулки по солнечной Столинщине. Впрочем, тот же человек инициировал репрессии против деятелей белорусской культуры и просил Сталина об увеличении квоты на расстрел.

На сегодняшний день южная граница Беларуси почти соответствует южной границе Великого княжества Литовского XVIII века, но кажется, что Полесью, как и в XVIII веке, на нее плевать.

Полесье льется реками, лесами и болотами дальше – на юг, до самых лесостепей, до Луцка и Ровно. И какое оно там, по ту сторону границы, мы одним глазком посмотрим. Проведаем замок Радзивиллов, который служит психиатрической больницей, прокатимся по самой длинной узкоколейке Европы, змеящейся через дебри, и посмотрим на 15 гектаров камней посреди леса.

Что с нас, туристов, взять.

Поворот с благоустроенной дороги на грунтовку в сторону деревни Сваловичи ведет в укромный тупичок на границе Беларуси и Волынской и Ровенской областей Украины: в место, где перед слиянием начинают свой танец Припять и Стохiд – река, получившая свое название за лабиринты из сотни ходов, рукавов и стариц.

В этом месте природа и время будто бы победили человека, и, красиво сдаваясь, небольшая, совсем малолюдная полесская деревня плывет по наступающим на нее дюнам в вечность.

Крыши из тростника здесь чуть ли не у половины построек, на стенах некоторых домов еще висят развешенные рыболовные снасти, вдоль берега припаркованы лодки – основные средства передвижения по хитросплетениям рек.

Сваловичи идеально подходят, чтобы нырнуть в почти утраченное полесское безвременье: тишина в селе такая, словно источников шума еще просто-напросто не изобрели, а население куда-то исчезло. Видимо, чтобы не мешать редким посетителям музея под открытым небом.

Среди полутора десятков местных жителей в основном пожилые женщины, поэтому в СМИ Сваловичи называют «село вдов» (говорят, некоторые из них все еще управляются с лодками получше мужчин и дадут фору заезжим рыбакам).

Здесь ни у кого нет машин, не ходит общественный транспорт, а из внешнего мира раз в неделю являются фельдшер и местный предприниматель на «пассате» с макаронами, колбасой и хлебом.

И если в теплый сезон в Сваловичи приезжают дачники из ближайшего города, то с приходом холодов здесь никого особо не встретишь – ну, может, кроме орла-карлика или барсука.

Кстати, прямо посреди деревни расположена станция ученых – «Зоологический стационар», как его называют на сайте Национального парка «Припять-Стоход», – с хостелом, в котором можно остановиться, и орнитологической вышкой, на которую можно забраться, чтобы осмотреть окрестности.

Вышка абсолютно доступна, и глазеть на открывающееся с нее Полесье можно хоть до потери пульса.

А еще в Сваловичах можно обзавестись материалом на собственную тростниковую крышу. Несколько оставшихся здесь мужчин умеют обращаться со старинной полесской технологией и заготавливают тростник на собственные нужды.

Наверняка они были бы рады поделиться своими умениями и с внешним миром – жаль только, что внешний мир сегодня слишком прагматичен, чтобы возиться с подобными исчезающими явлениями.

К слову, традиционно прагматичны и полешуки. Пару лет назад под Сваловичами снимали фильм «Раскрашенная птица», ради чего киношники построили на краю деревни реплику аутентичного хутора. Хутор получился таким «настоящим», что, не зная, что к чему, эти тщательно выполненные декорации и сегодня можно принять за остатки прошлого.

Все это, конечно, говорит, что мы часто многого ни о прошлом, ни о настоящем не знаем, но дело не в этом. Дело в том, что тростниковые крыши для декораций мастерили местные мужики, а старинные предметы быта – чтобы на съемках уж совсем все было аутентичным – скупались по домам сваловчан.

Впрочем, одного кино для экономического расцвета Сваловичей мало. Не спасет оно и тростниковые крыши.

Райцентр на берегу Стохода, откуда дачники едут летом в Сваловичи, можно было бы и вовсе миновать, не заметив, если бы не несколько повидавших виды сооружений времен ВКЛ.

На фоне городского поселка они выглядят чужеродными пришельцами из прошлого, хотя что на фоне чего пришелец – вопрос фокуса и предпочтений. Вполне допустимо думать и о том, что памятники барокко и современный украинский городок сосуществуют единственно возможным образом и метаморфозы, благодаря которым в кляшторе капуцинов отделение полиции, просто диалектика бытия.

Любешов – бывшее магдебургское местечко Великого княжества Литовского – с конца XVIII века побывало и в Российской империи, и в УНР и в БНР, и в Пинском повете межвоенной Польши, и в БССР (ну, всего пару месяцев), после чего осело в составе сперва советской, а затем независимой Украины.

За более чем два века скитаний оно из важного образовательного центра времен просвещения мутировало в провинциальный городок сложной судьбы, хотя все это, конечно домыслы: вполне возможно, во времена коллегиума пиаров здесь тоже бывало сложно, и мрачный Тадеуш Костюшко понуро влачился на занятия, предчувствуя скорый конец Речи Посполитой.

Да-да, в 1755–1759 годах в Любешове, в коллегиуме католического ордена пиаров, в котором безо всякой дискриминации учились вместе и шляхта с крестьянами, и католики с православными и иудеями, учился и будущий национальный герой Польши, Беларуси и США – Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко.

Удивительно осознавать, что в этом скромном местечке на берегу Стохода начинался долгий и извилистый путь известного на весь мир революционера и либерала, профессионального военного и лидера национально-освободительного восстания.

Впрочем, для того чтобы этот путь пройти, Любешов нужно было покинуть. Выучиться на военного инженера в Варшаве, окунуться в живопись и скульптуру в Париже, устроиться репетитором рисунка для дочерей одного из влиятельных мужей Речи Посполитой, чтобы отдавать долги, а затем, влюбившись, попытаться сбежать с одной из его дочерей, ведь «галубкі не для вераб'ёў, а дочкі магнатаў не для шляхцюкоў» – союз дочери с бедным шляхтичем был нанимателю будущего революционера ни к чему.

Говорят, этот сорванный побег влюбленных, пытавшихся своим чувством преодолеть классовые неравенства и табу консервативного общества, сильно повлиял на формирование либеральных взглядов Костюшко. Другими словами, несчастная любовь подарила миру революционера и борца за свободы и права человека.

Причем борьба за эти ценности шла на всех фронтах, ведь Тадеуш Костюшко не только воевал за независимость США за океаном или возглавлял восстание 1794 года против российско-прусской оккупации Речи Посполитой – помимо этого он, например, завещал пустить доходы от своего американского имущества на освобождение и просвещение чернокожих рабов, а перед своей смертью пытался освободить собственных крепостных. В общем, боролся за свободы до конца: видимо знал, как это – любить.

Архитектурному наследию Любешова с защитниками повезло немного меньше. Да и понятно: какое барокко, когда права и свободы человека с незапамятных времен в перманентной опасности.

В лихолетье бесконечных смен власти после Первой мировой куда-то сгинул симпатичный дворец Вишневецких-Чарнецких, а в 1969 году усилиями активистов местного райкома был взорван поврежденный во Вторую мировую костел пиаров – роскошное сооружение XVIII века и высотная доминанта городка.

Здание коллегиума пиаров меж тем неплохо сохранилось, и сегодня в нем размещается редакция газеты «Нове життя» и отдел образования Любешовского района (а еще здесь можно заказать окна, двери и жалюзи).

В виде зомби-аристократа до сегодняшнего дня дожила циклопическая въездная брама, построенная Чарнецким во второй половине XVIII века.

Кое-где в интернете есть информацию о том, что, пройдя через ворота, можно оказаться в настоящем природном ботаническом саду, но, по правде говоря, пока что эти ворота ведут на какой-то огороженный хоздвор. Впечатления это не портит – скорее, наводит на мысль, что никогда не угадаешь, куда приведет тебя извилистая река жизни.

Вообще, глядя на браму и доступные картинки других барочных построек Любешова, невольно приходишь к выводу, что к концу эпохи Речи Посполитой в полесской глуши на берегу Стохода был сформирован цельный и впечатляющий своим размахом архитектурный ансамбль, утопающий в зелени парков и садов.

Так и видятся какие-нибудь 1760-е: гуляющие по садам монахи, ладная мещанская жизнь, освещенная лучами Просвещения, озвученная полонезами и органом костела пиаров, – не то, что раздробленное сегодня, с хмурыми лицами, гибридными войнами и супермаркетом «Наш край».

Правда, скорее всего, это видение – лишь следствие недостатка знаний, несовершенства памяти и ума. Раскрашивание минувшего как противовес несчастью настоящего. Попытка сознания склеить разрозненные субъекты прошлого в цельную, гармоничную картинку – с ней ведь гораздо спокойнее, нежели признавать, что никакой гармонии в мире отродясь не было. Вернее, все, что бы ни происходило, ведет к ней. Просто не все доходят.

Гармония гармонией, а вот потерпеть долгую дорогу и добраться на самый южный край Полесья стоит обязательно. Не только ради Луцка – этот большой город с кучей красоты и средневековым замком древнего оборонительного пояса ВКЛ заслуживает отдельного визита.

Мы же как любители всего неявного и периферического, а то и мистического, просто обязаны заглянуть в гости к Радзивиллам – в Олыку, в Волынскую областную психиатрическую лечебницу.

За последнюю сотню лет сугробов лазаретов питекантропов можно было бы и привыкнуть ко всему – особенно к подобным адаптациям архитектурного наследия к новым функциям, вспомнить хотя бы белорусские Гайтюнишки со спецпсихбольницей внутри ренессансного замочка.

А что делать: после «национализации» и Второй мировой Олыцкий замок осиротел и почти погиб – стоял в руинах и состоял чуть ли не из одних только стен и перекрытий первого этажа.

В некоторых сохранившихся помещениях тогда расположился конезавод, и, вполне вероятно, что если бы не психиатрическая лечебница, вселившаяся сюда в 1950-х, то замок разделил бы судьбу других архитектурных жемчужин, не соответствовавших ценностям советской власти.

А так мы имеем, в общем-то, восстановленный и «ограниченно открытый для осмотра» замок бастионного типа, заложенный еще в 1564 году князем Николаем Радзивиллом «Черным» – одним из известнейших представителей рода, ординатом Несвижа и Олыки, канцлером ВКЛ и проводником Реформации на землях Великого княжества.

Достраивал замок в середине XVII века его внук – Альбрехт Станислав. К тому времени комплекс уже выдержал несколько осад и надолго стал образцовым примером фортификационного строительства в других локациях ВКЛ.

Архитектурный ансамбль с чертами Ренессанса и барокко испытал на себе огонь и казаков, и шведов, но со временем методики военных действий стали меняться, и сооружение утрачивало свое оборонительное значение, а вместо этого обрастало аркадами, галереями, новыми залами, приобретало светские функции и черты богатой загородной резиденции.

В начале XIX века замок уже примерял свою будущую судьбу – на несколько десятков лет стал госпиталем, а затем был предан забвению и утратил свои интерьеры.

12-й ординат Олыки его спас: гражданин Пруссии Фердинанд Фредерик Радзивилл не поскупился на восстановление фамильной резиденции и, чтобы вернуть в старые стены роскошь и дух уюта, позвал архитектора Зигмунта Горголевского – автора помпезного Львовского оперного театра, например.

Первая мировая и последующие катаклизмы внесли свои коррективы в интерьеры и экстерьеры замка, но тут уже сын Фердинанда – польский политик и дипломат Януш Францишек Радзивилл – восстановил и модернизировал волынскую жемчужину, а также снабдил ее инженерией.

По воспоминаниям местных жителей, заставших и лучшие времена замка, и старого князя Фердинанда, и молодого Януша, вся семья Радзивиллов была с олычанами и крестьянами обходительной, заботилась и помогала: бесплатное медицинское обслуживание, пенсии, помощь с жильем и землей. А замок содержался в идеальном порядке и утопал в цветах.

Да что там: по словам старожилов, в правом крыле башни держали медведей, в ставках плавали экзотические птицы, были мраморные камины, огромная библиотека – в общем, маленький рай (ну или «украинский Версаль», хотя все подобные сравнения, кажется, лишь свидетельствуют о каких-то комплексах).

Короче говоря, с началом Второй мировой большевикам было что национализировать в своем «Освободительном походе». Кстати, говорят, к их приходу осенью 1939-го замок успел на неделю приютить польское правительство в изгнании, так что маленькое волынское местечко побывало столицей II Речи Посполитой.

Последний ординат Олыки покинул владения в 1939 году. Ну, как «покинул». Замок был конфискован, а его хозяин – Януш Радзивилл – арестован НКВД и отправлен в тюрьму на Лубянке, где его как опытного дипломата и приятеля Геринга убеждали стать посредником в переговорах между советским и немецким правительствами.

За Вторую мировую и после князь изрядно намучился: последнего владельца Олыки то планировало приобщить к покушению на Гитлера НКВД, то арестовывали гитлеровцы, то снова арестовывали и использовали большевики, а затем и польское Министерство общественной безопасности.

Жена его – Анна Мария Любомирская – умерла в тюрьме под Москвой, все имущество было конфисковано, и даже удивительно, как пережил это все пожилой представитель самой длинной ветви древнейшего рода.

Но не переживайте: хоть, по слухам, и в однокомнатной варшавской квартире, но князь Януш Францишек Радзивилл прожил до 87 лет, а, например, его сын был женат на сестре Жаклин Кеннеди. Что это значит для Олыки и для нас, непонятно, кроме того, что мир – удивительное место с невообразимыми связями всего на свете, и иногда во всем этом творится какое-то безумие.

С середины 1950-х и до сегодняшнего дня Олыцкий замок является областной психиатрической лечебницей и то ли, как и положено замку, защищает своих обитателей от внешнего мира, то ли внешний мир от них.

Недалеко от бывшей резиденции Радзивиллов, в бывшем здании Олыцкого магистрата, и вовсе находится закрытое, «режимное» отделение больницы, где содержатся признанные психически больными преступники.

Замок же имеет статус «ограниченно открытый для осмотра». Несмотря на свою актуальную, вовсе не торжественную функцию, он выглядит внушительно и респектабельно – особенно зефирно-розовенькая башня с трогательным красным флажком. Правда, поселиться в его стенах сегодня – вряд ли привилегия.

И тем не менее больницу планируют реорганизовать, а «жемчужину древней архитектуры Волыни» – возродить. Говорят, замок даже может волшебным образом превратиться из психиатрической лечебницы в резиденцию президента, а сам поселок городского типа – в мощный туристический центр.

Нужно признать, что у Олыки и правда все для этого есть – более того, местечко имеет удобное расположение совсем рядом с дорогой национального значения, связывающей Украину и Польшу.

Чтобы взглянуть на барокко, напоминающее об одном из самых известных храмов Рима – церковь Иль-Джезу, – не нужно ехать в Италию. Нужно просто перебраться через замковый ров, и вы у цели: огромный католический храм, построенный итальянскими мастерами в далеком 1640 году на средства Альбрехта Станислава Радзивилла, радует глаз упорядоченной барочной нежностью и сверкает свежей реконструкцией.

Говорят, это самый масштабный из проектов восстановления наследия, реализуемых за польский счет за рубежом, причем польскими специалистами.

Коллегиальный костел Святой Троицы в Олыке приходил в упадок начиная со времен Второй мировой, и к началу 1990-х он утратил большинство деревянных апостолов, алтари из мрамора и алебастра и даже часть располагавшихся в крипте гробов с останками Радзивиллов.

Ну, как «утратил» – вряд ли мощный барочный старик в этом виноват. Пока еще не отреставрированная, со следами обстрелов колокольня, решенная в виде высокой гордой аркады, в общем-то дает представление о том, в каком состоянии был храм до недавнего времени.

Меланхолики и романтики, которым нравятся молчаливые руины, как бы транслирующие временность всего сущего, немного опоздали.

Буквально за колокольней, среди частных домиков и огородов, притаился скромный малютка-храм, который считается одним из древнейших культовых сооружений, сохранившихся на Волыни (костел Петра и Павла построили в середине XV века!).

Его высокая и редкая сегодня гонтовая крыша выглядит вполне живой, а к характерным барочным щитам фасадов подбирается снизу свежая штукатурка – храм является парафиальным и постоянно действующим.

Уезжать из Олыки не очень-то хочется – кажется, что там вполне можно прогулять целый день, несмотря на то что у бывшего замка Радзивиллов нет парка, да и оказаться внутри него можно лишь по направлению врача.

В Олыке будто бы растворились и осели все восемь с половиной столетий ее существования, и самым верхним слоем немного по-дурацки, но красноречиво лежит новейшее время с его войнами, кризисами и ошметками лопнувших идеологий.

Торговые павильоны из сэндвич-панелей честно стоят рядом с глыбами многовекового наследия, в магистрат – пожаловаться на дороги и поболтать за Магдебургское право – не зайти из-за спецпсихбольницы, ратуша куда-то исчезла, евреи, составлявшие половину населения местечка, были уничтожены в 1942-м и от них вообще ничего не осталось – кажется, что именно сложная судьба «занедбаного провінційного містечка» и экспонируется сегодня в Олыке через объекты, их состояния, связи и покореженную инфраструктуру.

Было бы здорово, если бы впоследствии со всем этим живым и честным деликатно и умно обошлись реставраторы.

В общем, все намекает на то, что украинцам ничего не остается, кроме как make Olyka great again: потенциал местечка стать туристической Меккой огромный – не зря местная администрация посматривает на белорусский Несвиж как на пример. Будем дружить наследием и вспоминать забытое общее.

После всех этих сложных историй так и хочется отдохнуть и умом, и сердцем и вернуться назад, в полесскую глушь, в леса, но немного терпения.

Перед тем как отправиться на север, стоит взглянуть на наследие не чуждых нам Чарторыйских – княжеского рода герба Погоня, вроде как берущего свое начало от самого Гедимина.

Поселку городского типа Клевань на притоке Горыни Стубле от магнатов достался замок, внушительный барочный костел и бывшая униатской церковь.

За более чем полтысячелетия мощный замок прошел путь от неприступной крепости с пятиугольными башнями и стенами более 3 метров толщиной, успешно охранявших от ордынцев, к груде разваливающихся кирпичных коробищ с огромным виадуком.

Он побывал и иезуитским коллегиумом, и польской гимназией, и, несмотря на то что был частично разрушен в Первую мировую, за последнюю сотню лет служил и приютом для бездомных, и интернатом для детей-сирот, и базой НКВД, и ПТУ.

С конца XX века, после того как вместе с лечебно-трудовым профилакторием для алкоголиков последние обитатели покинули замок, он открыт для посещения и, судя по всему, не принадлежит никому. Так что, если у вас есть силы на сквотирование и ремонт, можете смело въезжать и начинать княжить – места здесь замечательные.

Инфостенд перед въездной брамой невозмутимо предлагает «розгадувати велику кількість таємниць, які ховає в собі споруда», и, судя по богатой биографии замка, их здесь и правда накопилось на пару романов. А судя по бутылочкам, валяющимся то тут, то там, какие-то тайны посетители явно разгадать пытаются.

Благовещенский костел, заложенный сторонником унии Юрием Чарторыйским в 1590 году и расположенный недалеко от замка, сохранился гораздо лучше, несмотря на то что храм с 1947 по 1991 год пустовал, а «клеванская детвора периодически искала под ним легендарный подземный ход и сокровища».

Приземистое, скупое на декор и оконные проемы сооружение, немного напоминающее средневековые церкви оборонного типа, кажется весьма необычным примером раннего барокко. Особенно удивительными выглядят еле заметные скругления углов в объеме главного фасада, как бы смягчающие строгость башен.

Впрочем, иногда кажется, что перестать удивляться в этом мире можно лишь от усталости или лени. Когда под боковой брамкой, ведущей на территорию четырехсотлетнего костела, три клеванские подружки возрастом от семи до десяти играют в настольное казино и слушают хип-хоп, волей-неволей радуешься, что наша пестрая цивилизация все еще существует и по ней можно путешествовать.

Кстати, каменные исполины XV–XVI веков – вовсе не главные туристические достопримечательности Клевани. Люди – неисправимые романтики, поэтому культурное достояние со всеми своими многослойными историями меркнет и уходит на второй план, когда рядом есть магическое место, где можно попросить любви.

«Туннель любви» – даже судя по инфраструктуре в виде отеля, указателей и парочки женщин, торгующих сувенирами, – пользуется огромной популярностью. Еще бы, ведь легенда гласит: если одновременно загадать желание и поцеловаться, то оно непременно сбудется! Прогулка по туннелю закрепит союз на долгие годы и вернет утраченную романтику в отношения! А если пройтись по нему в день помолвки, то семейная жизнь будет счастливой и беззаботной.

Судя по ленточкам, которыми увязаны деревья на протяжении сотен метров, а также по количеству мусора вдоль путей, так хорошо видимого в холодный сезон, посетители места свято верят в чудеса и старательно таскаются по туннелю. Что ж, как говорится, хай щастить!

Любопытно, что, если отбросить романтичную и немного угловатую легенду происхождения (про польского инженера-железнодорожника-католика, влюбившегося в православную девушку и построившего туннель именно таким для перемигивания фонариками и тайных встреч, т. к. ее родители были против), а также отмести вариант про умышленно спрятанную военными узкоколейку, останется прозаичная – даже суровая, но не менее прекрасная версия.

Оказывается, на своем пути туда-обратно через лес старательный поезд, связывающий Клевань с деревообрабатывающим заводом в Оржеве, сшибает ветви деревьев и кустов, в результате чего и образуется плотный арочный коридор из зелени. Вернее, Туннель любви – техногенное чудо с магическими свойствами.

Так что будете просить любви – берегитесь поезда.

Кстати, в самом сердце украинского Полесья есть возможность получать любовь прямо в поезде – все 4 благословенных часа и 106 неимоверных километров его следования. Для этого надо отпустить себя, признать, наконец, все, что с вами происходит, зоной комфорта, и отправиться в путешествие по одной из самых длинных узкоколеек Европы. На «кукушке» – маленьком пассажирском составчике из тепловоза и двух вагонов, ползущем через дремучие леса Ровенщины по рельсам, проложенным в позапрошлом веке.

Телефон можно не выключать – связь вскоре пропадет сама.

Полесская «Кукушка» – это возможность за 43 гривны стать космическим туристом. Копеечный сеанс железнодорожной магии высочайшего уровня. Многочасовая медитация под грохот колес и проплывающие пейзажи. Неимоверной чистоты приключение в качестве регулярного пассажира сквозь самую что ни на есть полесскую повседневность, сквозь дремучее и растрепанное полесское сегодня. True documentary.

Отчасти из-за своей подлинности и аутентичности «кукушечка», или, как ее иногда называют, «полесский трамвай», под угрозой исчезновения. Сказочный поезд – вовсе не аттракцион, наживающийся на наивных туристах и питающий бюджет, а убыточный регулярный рейс, который связывает глухие места и в иное время года является единственной возможностью для местных жителей быстро добраться на работу или в школу. Именно поэтому полешуки его любят и ценят, а редкие иностранные туристы имеют возможность пережить что-то настоящее, а не искаженное и припудренное рынком услуг.

Впрочем, кажется, что в каком-то супернатуральном виде в «Кукушке» есть и сервис, и услуги: если вам понадобится гид по историко-культурным ландшафтам за окном поезда, можно запросто просить о помощи любого из пассажиров, а если захочется перекусить – наверняка кто-нибудь да пригостит вас яблочком (или еще чем).

Проводницы заботливо подскажут, где освободились места, если вам их не хватило и пришлось ехать в тамбуре или вообще в кочегарке. Машиниста можно попросить придержать поезд лишнюю минуту на полустанке, если есть такая необходимость. Скорее всего, никто не будет против, если вы, держась за поручни, свеситесь с порога вагона и будете мечтательно смотреть в небо или на проплывающие кроны деревьев.

Да что там: есть ощущение, что никто не бросится снимать вас с крыши поезда, если вы туда, как Индиана Джонс, полезете, и никто не остановит, если вдруг на ходу решите сойти и раствориться в лесу. Полная открытость, интерактивность, колоссальная включенность в реальность: можно даже подкинуть угольку в топку – настолько в маленькой вселенной «Кукушки» все кликабельное!

Ориентировочное время появления этой узкоколейки – 1895 год. Изначально она предназначалась для вывоза древесины из дебрей полесских лесов в большой мир – в Антоновку, к широкой колее. После Второй мировой разрушенную дорогу восстановили и достроили, и в 1980-х, помимо нескольких ежедневных пассажирских рейсов, по ней громыхали товарняки.

В 1990-х грузоперевозки прекратились, парк локомотивов и вагонов поредел и перестал обновляться. Зато сохранился пассажирский рейс из Антоновки в Заречное, который сегодня осуществляется раз в сутки (и всего несколько раз в неделю) – туда-обратно.

Старенький тепловоз четыре часа тянет потрепанные вагончики через дюны и сосновые боры, через лунные пейзажи нелегальных янтарных промыслов и самый длинный деревянный железнодорожный мост через реку Стырь. Уникальному 153-метровому мосту сто с лишним лет, но постарайтесь не вывалиться из поезда, рассматривая.

С начала нулевых узкоколейку Антоновка-Заречное не раз пытались ликвидировать из-за нерентабельности, хотя кажется, что заповедный состав нужно скорее вносить в Красную книгу культурного наследия Полесья. К счастью у узкоколейки есть хранители – активисты и увлеченные потомственные железнодорожники, связавшие с Кукушкой свою жизнь.

Благодаря им и поддержке единомышленников чинятся и оживают тепловозы, в Антоновке был организован музей и несколько лет проходил фестиваль «Бурштиновий шлях», а в «полесском трамвае» катаются редкие, но счастливые иностранцы и организованные группы туристов.

У болеющих за «Кукушку» Людмилы и Александра Мельниковых появляются идеи, как сделать так, чтобы узкоколейка самоокупалась. Например, транспортировать с ее помощью торф или прицепить к пассажирскому составу комфортабельный вагон для пущей туристической привлекательности.

Что ж, к сожалению, «адаптируйся или умри» сегодня является золотым правилом выживания для многих культурных явлений, а «Кукушка» и правда не похожа на «просто транспорт». Другое дело, не лишит ли адаптация под туристический аттракцион этот маленький душевный поезд шарма, а полешуков – их любимого и доступного помощника. Но это вопрос риторический.

В общем, хорошо было бы, если бы развитие туристической инфраструктуры не убивало то, вокруг чего она строится. А пока что весь путь – например, от Заречного до Антоновки – чистый восторг: от момента, когда вагоны начинают плотно наполняться деловыми людьми с тележками, сумками и телевизорами большой диагонали, до полупустого салона, в котором пахнет горящим углем, а вечернее солнце ласково пересчитывает притихших пассажиров.

Прежде чем мы завершим наше беглое знакомство с украинским Полесьем в заповедных и труднодоступных местах, несколько слов о Дубровице и лунных пейзажах – песчаных полях посреди леса, испещренных кратерами.

Их можно наблюдать из окна полесского экспресса. Более того, порой среди пассажиров рейса Антоновка – Заречное можно встретить людей с лопатами: на определенных станциях они покидают поезд и растворяются в чаще, чтобы лунных пейзажей стало больше.

Все дело в том, что уже больше пяти лет Ровенщина – территория массовой нелегальной добычи янтаря. «Янтарная страна», «клондайк» и Дикий Запад, где действуют свои понятия и порядки, а законы Украины, если верить СМИ, почти не действуют.

В янтарном промысле задействовано огромное количество местного населения: солнечный камень добывает и стар и млад, и свою возможность заработка в условиях тотального отсутствия в регионе работы люди защищают здесь вилами, ружьями и отлаженным взаимодействием.

Говорят, сейчас масштабы промысла из-за падения спроса существенно уменьшились, а в 2015 году, во время янтарной лихорадки, энтузиасты бросали работу и продавали имущество, чтобы купить оборудование и отправиться мыть янтарь. Еще бы: имея «помпу» для промывания грунта, здесь за день можно было заработать до 10 тысяч долларов, а в целом оборот теневого рынка янтаря, добываемого на Полесье, оценивали в 200–300 млн долларов в год.

Так вот, Дубровица – древний городок на берегах не чуждой нам Горыни, некогда принадлежавший не чуждым нам князьям Гольшанским, – в некотором роде столица Янтарной страны, а большинство покупателей дорогих внедорожников в автосалонах Ровно – ее жители, предприимчивые полешуки.

Интересно, что в статье National Geographic мельком упоминается, мол, местный костел Иоанна Крестителя «якобы» восстанавливается на деньги, заработанные на нелегальной добыче янтаря. Так это или нет, может, и не важно – чего только не делается в мире на деньги, выкопанные из земли: и легально, и нет.

Зато 15 дубровицких парафиан наверняка довольны, а памятник рококо (этакого заигравшегося с декором барокко) больше не разваливается. Более того, поменял окрас с терракотового на солнечно-желтый и светится. Прямо как бурштын.

Кстати, «Википедия» говорит, что «ровенский янтарь образовался около 40 млн лет назад в эоцене, в период, когда территория современной Украины была островом, а территории соседних Беларуси и Польши – морем».

В общем, пока мы, белорусы, были морем, в Украине уже формировался будущий источник благополучия целого региона, и сегодня жители Ровенщины, Волыни и Житомирщины вовсю этими древними кладами пользуются. К сожалению, попутно превратив тысячи гектар леса и пахотных земель в лунные пейзажи.

Пока тянешься утешающими ландшафтами житомирского Полесья, нет-нет да и подумаешь, что плохие дороги – в общем-то, хитроумная и недорогая стратегия сохранения памятников природы и объектов наследия.

Всего-то не ремонтировать дорогу, и труднодоступность локации сбережет и местных людей, и культуру от глобализации и превращения среды в супермаркет. Другое дело, когда ставить борти и вести хозяйство уже не ни сил, ни навыков, а жить хочется как в инстаграме, ну или хотя бы рассчитывать на автолавку и скорую медицинскую помощь. Тогда спасет только чудо – например, соседство с Каменным Селом.

Каменное Село – место, именуемое одним из чудес Украины, о котором в интернете без эпитетов «загадочное» и «мистическое» не пишут.

На одном из сайтов даже написано, что «у многих людей складывается впечатление, словно это место что-то защищает от непрошеных гостей», и это правда: дорога к нему такая разбитая, что очень важно не сдаться на полпути. Место того стоит, оно и правда и загадочное, и мистическое.

Можно отнестись к нему как к наследию ледника или выходу на поверхность украинского кристаллического щита – геологическому заказнику, в котором пятнадцать гектаров леса усыпаны камнями возрастом в несколько миллиардов лет, порой с трехэтажный дом величиной.

Можно почитать легенды и проникнуться историей про село, в котором отказали страннику в приюте, а странник оказался, конечно же, богом и всех наказал. Превратил село (притом целиком!) в камень, поэтому внимательный урбанист обнаружит в очертаниях камней сельские здания, а в их расположении – образованный валунами «майдан» со «школой» и «церковью».

Есть и другая легенда – о том, что россыпь гигантских замшелых камней посреди Полесья – место сражения бога с дьяволом, а на одном из камней бог даже оставил свой след. К этому следу на верхушке шестиметрового валуна можно добраться по приставленной деревянной лесенке, а на месте следа обнаружить монетки, оставленные посетителями. Говорят, этот камень исполняет желания и лечит от недугов.

Предположений и легенд хватает: есть слухи и про связь со Стоунхенджем, и про то, что Каменное Село – платформа для НЛО, а его камни священны для человечества и не имеют возраста. В общем, варианты на любой вкус.

Кажется, валунов самых разных форм и размеров здесь столько, что наверняка можно найти камень, благоприятно влияющий не только на тело и душу, но и на разум. И обстановка в этом молчаливом и спокойном лесу камней к таким поискам располагает: никто не осудит, если вы заблудитесь среди глыб, замрете в одной из расщелин (где, по легендам, может быть тоннель между мирами) или заляжете во мхах.

Возможно, в этой прогулке вы приостановите поток суеты, сбросите наносное и вспомните, чем занимались 2 миллиарда лет назад – аккурат после Гуронского оледенения. Скорее всего, это было какое-то простое и благородное занятие типа «быть водорослью».

Любителям флоры будет интересно узнать, что именно в районе Каменного Села находится единственное место в Украине, где растет гость из субтропиков – азалия понтийская (цветет, если что, в мае, у нас под Житковичами, если что, тоже есть!).

Возможно, в теплый сезон вероятность встретить здесь другого человека увеличивается, зато в холодное время года Каменное Село даже несмотря на ленточки, указатели и прочие следы человека успокаивает и настраивает на философский лад. Камни и цветы – известные успокоительные.

Что ж, напоследок, возвращаясь из Каменного Села на трассу, будет упущением не завернуть к незаметному с дороги карьеру «Кварц» недалеко от поселка городского типа Дружба. Дорога к Дружбе непростая, зато виды, которыми отблагодарит вас дестинация, дополнят и без того пеструю картинку Полесья (а заодно, если надо, инстаграм).

С вмешательством человека дремучий полесский ландшафт превратился здесь в захватывающую дух локацию для любителей Скандинавии. Карьер напоминает шведское побережье Северного моря: вода, скалы и деревья, которые самозабвенно цепляются за всю эту красоту, толпятся у самых краев обрывов – тоже, наверное, хотят побольше солнца.

Предприятие принадлежит Министерству обороны Украины, но беспокоиться повода нет, мы же дружим: обороняться от вас здесь никто не будет, разве что самим стоит соблюдать осторожность, чтобы не полететь вниз. Вода в карьере чему-то там «не соответствует по санитарно-химическим показателям», поэтому купаться в ней не рекомендуется.

Ну и ладно – иногда можно позволить себе просто смотреть. Главное при этом – видеть.

Оказывается, за малоощутимой, но вполне реальной границей, разделяющей некогда единое зеленое море, – совсем другое Полесье. Схожие ландшафты, те же реки и леса, но более, что ли, дикое, непричесанное, менее зарегулированное сосуществование всего и вся.

Здесь будто бы не прячется природа – в том числе и природа человека – и все находится в сложном и троднопостижимом балансе. А сложный баланс и выглядит сложно – взять хотя бы ту же «Кукушку»: вроде бы и вагоны прохудились, и, мол, еле едет на своем двигателе от Т-62, но не добавить, не отнять – чисто ренессансная скульптура и шедевр.

Культурное наследие находится в каком-то единственно честном на сегодняшний день состоянии. Если в замке Радзивиллов до сих пор никому не нужна была резиденция президента, а нужна была психбольница, значит, насущнее было вылечиться от настоящего, чем вспомнить прошлое.

Дорога

На дорогах в принципе стоит быть внимательными, а на дорогах Украины – вдвойне, так как даже на толковых трассах регионального значения могут встречаться неприятные выбоины, колеи и ямы.

Переезды в темноте лучше минимизировать, а на дорогах местного значения, тем более без покрытия, не спешить (если у вас, конечно, не мощный рамник). Все дороги этого маршрута можно преодолеть на легковом автомобиле, разве что погодные условия испортят путь к двум последним пунктам.

Трасса Р144, которая выведет вас из Беларуси и превратится в Р14, ведущую в Луцк, – вполне себе ничего. К Сваловичам везет песчаная и сдобренная каменной крошкой грунтовка. Олыка и Клевань находятся рядом с благоустроенной магистралью Н22, поэтому потерпеть нужно будет лишь подъезды к объектам.

На «Кукушку» можно сесть как в Антоновке, так и в Заречном – в любом случае вам понадобится водитель, который будет лишен счастья катиться в поезде и заберет вас из выбранного конечного пункта. Мы ехали из Заречного в Антоновку, потому что это не требовало раннего подъема, соответствовало логистике и давало возможность насладиться январским закатом из поезда. Насчет расписания: можно опереться на информацию здесь, но Google в помощь – все меняется.

От Клевани к Заречному путь лежит через Сарны и Дубровицу, и ехать можно как вздумается: хотите – через Ровно, хотите – через Луцк. Поедете через Луцк – посмотрите на Ровенскую АЭС.

Самая сложная часть пути – через Олевск в заказник Каменное Село. Вот уж где нужно будет применить свое белорусское терпение. Если вам не преградят путь янтарные старатели (говорят, иногда они не пускают чужаков на территории, где ведется нелегальная добыча, но вроде бы вся эта масштабная янтарная лихорадка уже в прошлом), то точно будет мешать очень, очень плохая дорога. Водителю придется глядеть в оба, зато пассажиры смогут наслаждаться медленными окрестностями – вряд ли получится ехать быстрее 5–20 км/ч. Окрестности хороши.

И главное: вы посмотрите на камни!

От Каменного Села к карьеру «Кварц» дорога тоже не подарок, зато подарок – посмотреть на красоту. В качестве навигатора удобнее всего использовать maps.me, но он традиционно имеет свойство отправлять кратчайшими маршрутами и не считаться с покрытием дорог. Поэтому всегда смотрите по ситуации и, если выбранная дорога похожа на поле боя и по ней, кроме вас, никто не едет, ищите альтернативный вариант.

Домой, в Беларусь, можно возвращаться через Олевск – Майдан-Копищенский – Житковичи.

Альтернативный путь – через Овруч: тогда вы сможете взглянуть на храм XII века, построенный Рюриком и реконструированный А.В. Щусевым (автором мавзолея Ленина, если что). Из Овруча можно ехать прямиком на Мозырь либо, если хочется проехать через меланхолию зоны отчуждения, на Александровку и Наровлю.

Еще один альтернативный путь возвращения – через Сарны – Заречное – Столин.

Еда

В Украине почти любое придорожное кафе (а их достаточно много) вне зависимости от того, насколько оно фешенебельно выглядит, может быть прекрасным источником горячей еды и хорошего настроения. В этом смысле заправки здесь предлагают гораздо более скромные варианты подкрепиться.

Рискуйте: культура придорожного питания тут гораздо более развита, чем в Беларуси, просто помните, что это питание придорожное. В городах стоит пользоваться привычными инструментами для поиска кафе и ресторанов.

Ночлег

Логика предложенного маршрута предполагает минимум два ночлега, и останавливаться лучше всего в Луцке и в Сарнах. В Луцке вам поможет airbnb и Вooking (мы лично не мудрствовали и выбрали отель «Украина» в километре от замка Любарта), а в Сарнах вполне приличным и недорогим будет ночлег в отеле «Варшавский». Вычурно, конечно, но что поделать.

В материале использованы архивные фото: wikimedia.org, vesti.ua, 1ua.com.ua, zamki-kreposti.com.ua, volyn24.com, m-a-d-m-a-x.livejournal.com и lyubeshiv.rayon.in.ua.