В редакцию CityDog.io пришло письмо от анонимного читателя с просьбой узнать у психолога, что делать тем, у кого нет отношений, близких друзей и хороших знакомых. Поговорили с автором сообщения о его ситуации, а потом со специалистом – о том, что делать, если сложно устанавливать контакты с людьми.
«Мне 23, – пишет наш читатель. – Амаль не маю свабоднага часу з-за працы, а пры яго наяўнасці нікуды не іду – няма куды і няма з кім. Па натуры сваёй не той чалавек, які любіць наведваць публічныя забаўляльныя месцы ці рэстарацыі.
Сяброў няма. Партнёркі таксама. Кантактую толькі з маці, па сутнасці. Сукупна можна сказаць, што гэта незацікаўленасць людзей ува мне. То бок мне нават складана сказаць, што менавіта робіць перашкоды. Людзі не маюць жадання камунікаваць. Хіба можна інтэрпрэтаваць сціплыя, аднаскладовыя адказы альбо наўпроставае ігнараванне неяк па-іншаму? Звычайна 1–10 рэплік. Ініцыятар дыялогу заўсёды я. Мне ніхто не піша.
Гэта цягнецца з перыяду старэйшай школы, калі з сябрамі з пачатковай і сярэдняй школы шляхі натуральна разыходзяцца, а застаюцца толькі тыя, з кім камунікуеш выключна ў школе (ліцэі). Але мяне не цікавілі іх інтарэсы кшталту выпіць, папаліць, зрабіць нейкую дурасць, блукацца па ваколіцах. Дакладней сказаць, “пацанская/каляблатная” тэматыка. Пачаў вучыцца ў іншай установе адукацыі і, натуральна, больш не праводзіў час з імі ў адным класе. Дарэчы, лішнім быў у той кампаніі заўсёды: аб’ектам насмешак. Таму быў рады пакінуць.
Нічога, акрамя спроб знаёмства праз нейкія аплікацыі, не спрабаваў рабіць. У жыцці не сутыкаўся з людзьмі, якія мяне б папраўдзе цікавілі, напэўна. Дарэчы, як з ніадкуль падысці і пачаць размаўляць, не ведаю… Летась развіўся працяглы дыялог з адной дзяўчынай. У мяне штосьці адгукнулася ўнутры, у яе, вядома, – не. Нават мелі размовы пра сустрэчу. То ў Беларусі было (цяпер у Польшчы жыву).
Толькі апошнім часам, пераглядаючы сваё бачанне свету, знайшоў спакой. Раней жа час ад часу прыціскала (асабліва калі нічым не заняты), нават даводзіла да слёз у найбольш вострыя моманты. Жыць сённяшнім днём – не ў будучыні альбо мінулым – адсякае думкі кшталту “я заўсёды буду адзін”. У мяне заўсёды ёсць я сам. Не адчуваў гэтай каштоўнасці да пэўнага часу».
О том, почему нам сложно выстраивать близкие отношения с людьми и можно ли как-то этому научиться, поговорили с психологом Полиной Кузнецовой.
– Темы отношений касается примерно треть запросов от людей, которые обращаются за помощью к психологу. Особенно трудно искать и строить такие отношения людям робким, замкнутым, интровертированным.
То, насколько легко у каждого из нас получается устанавливать и сохранять по-настоящему близкие отношения, зависит от нескольких важных факторов:
• врожденные качества: например, темперамент и реактивность нервной системы;
• качество предыдущего опыта отношений человека (в первую очередь детско-родительских, так как они прорисовывают в социальном портрете человека самые крупные мазки, а потом всех последующих опытов близких отношений, которые добавляют штрихи и детали);
• то, в насколько поддерживающей среде человек находится: важно не только то, какой отношенческий потенциал и багаж вы имеете, но и то, с какими людьми хотите строить близкие отношения, каков их собственный потенциал – возможна ли близость в принципе с конкретным человеком.
В реальной жизни все эти факторы редко полностью совпадают с первой или даже пятой попытки, поэтому у людей во все времена были, есть и будут разные сложности с налаживанием близких отношений, их поиском и укреплением.
– Когда мы говорим про близкие социальные связи, что имеем в виду?
– Представьте, что весь наш социальный круг – это три вагончика. В первый вагон входит большое количество людей, которых мы просто знаем: одноклассники, коллеги, соседи. Отношения с ними достаточно формальны и дистантны – мы можем симпатизировать друг другу или нет, но в основном в общении с ними ведем себя вежливо и дружелюбно.
Взаимная симпатия, интерес и намек на возможную дружбу или любовь переводит нас во второй, промежуточный, вагончик – там уже остается гораздо меньше людей. Мы сближаемся и всячески показываем друг другу свою лояльность и расположение, в основном свои самые «съедобные» и приятные стороны. Именно этот этап большинство людей считает близкими отношениями, хотя, по сути, это еще приятельский уровень (или уровень влюбленности): дистанция еще достаточно большая, чтобы рискнуть проявляться более свободно, открыто и полно.
Но в по-настоящему близкие отношения, в третий вагончик, мы попадаем только через черту конфликта: когда рано или поздно мы, милые и приятные люди, друг другу наступаем на больные мозоли, когда наши интересы начинают конфликтовать. И если мы этот этап проживаем – находим компромисс, договариваемся, – то обнаруживаем взаимную ценность отношений и оказываемся в точке, где мы можем быть собой, более полноразмерно и всесторонне, со своими чертами и качествами.
В проекте «Пора к психологу» мы помогаем беларусам справиться с высоким уровнем стресса. Подпишитесь на «Пора к психологу» в Instagram или Telegram – там много полезного.
– Почему нам бывает сложно попасть в этот третий вагон, где дружба становится действительно дружбой?
– То, какими были наши отношения привязанности с мамой, папой, с другими значимыми взрослыми, определяет качество контакта с людьми в будущем, определенный стиль привязанности – и нашу возможность в этот конфликт вступать и конструктивно его разрешать.
Что почитать по теме: Избегаете отношений? А может, постоянно боитесь, что вас бросят? Дело в типах привязанности – узнали у психолога, что это такое
Представим семью, где мама – достаточно чувствительная и отзывчивая к потребностям своего малыша – берет его на руки, утешает, согревает, эмоционально с ним взаимодействует, а папа – заботливый, отзывчивый и эмоционально доступный. В такой среде ребенок вырастает со знанием о себе как о ком-то достаточно хорошем, достойном и любимом. Он может ошибаться, не быть идеальным, ничего никому не доказывать – и при этом чувствовать любовь и принятие.
Это формирует так называемую безопасную привязанность, благодаря которой личные отношения человека с другими людьми будут строиться на принципах взаимного уважения, поддержки, теплоты и заботы. Это идеальный, срединный вариант.
И есть крайние варианты привязанности – избегающая, когда человеку трудно оставаться в близости при сокращении дистанции и он бессознательно чувствует угрозу, и тревожная, когда в отношениях все время недостаточно внимания и безопасности, когда нужно очень стараться или постоянно контролировать партнера, чтобы он вдруг не пропал.
В первой, избегающей, значимые взрослые были, как правило, деспотичными, контролирующими; в таких отношениях очень часто любовью камуфлируется стремление к власти и полному контролю. Родители могли разными способами хронически нарушать границы ребенка: например, делясь слишком откровенными подробностями своей взрослой интимной жизни, что вызывало у него сильную бессознательную тревогу и желание дистанцироваться от всего, что детская психика пока не может переработать. При этом глубоко в душе малыш очень нуждается в нормальном, по-настоящему безопасном контакте с родителем.
В будущем такому человеку будет крайне сложно признаться себе, что ему в принципе нужны другие люди. И такая история будет бесконечно проигрываться в его близких отношениях: при любом намеке на сокращение дистанции будет включаться реакция сопротивления, будто на него нападают и ему нужно как можно скорее оттолкнуть «нападающего».
Тревожная привязанность развивается, когда родитель формально присутствует в жизни ребенка, но качество его присутствия недостаточное для удовлетворения эмоциональных потребностей ребенка (в близости, безопасности, утешении, поддержке). Может быть, такой родитель много работает, или у него тяжелая хроническая болезнь, или он недоступен эмоционально: малыша кормят, одевают, делают с ним уроки, но эмоционально он все время недокормлен и очень одинок.
Тогда ребенок будет постоянно стремиться сокращать дистанцию, навязываться, будто дефицит внутри такой необъятный, что становится невозможно насытиться никаким объемом внимания и близости. Ребенок вырастает в «прилипающего» взрослого и все время нуждается в том, чтобы перепроверять качество связи с другим человеком («А ты меня любишь?», «А почему ты мне сегодня не позвонил?», «А я хорошая?»).
– В письме нашего читателя я увидела, что ему сложно не просто перейти черту от приятельских к дружеским отношениям, но в принципе войти в отношения, удержать внимание на себе. Почему так происходит?
– Во-первых, очень здорово, что человек смог так ясно и четко сформулировать это для себя как проблему. Люди, у которых есть сложности с построением отношений и эмоциональной близостью, часто хорошо компенсируют это своей рациональной частью: они могут достаточно ясно, структурно, по компонентам увидеть и описать реальную ситуацию. Но это, к сожалению, не помогает в решении эмоциональных проблем.
Если говорить адресно в отношении этого письма, такая история – достаточное показание для психотерапии, так как требует детального исследования и перестройки опыта отношений. Это долгая и скрупулезная работа, как и освоение любого нового навыка: невозможно научиться кататься на велосипеде или играть на скрипке, читая книжку о технике. Нужна практика и сфокусированное внимание профессионала.
В раннем школьном и особенно в подростковом возрасте, когда ребенок разворачивается от семьи в мир, он первым делом встречается со своими сверстниками – они его значимая и авторитетная группа. И здесь очень важно, чтобы эта среда встретила его поддерживающе, чтобы ему могли сказать: «Ты классный» и «Мне с тобой интересно, весело, просто здорово».
Если этого не происходит, его контактная энергия, импульс, который возникает, когда ему кто-то симпатичен, начинает блокироваться на ранних этапах, чтобы снова и снова не переживать отвергнутость. Человек не дает себе даже почувствовать, что кто-то ему на самом деле может быть интересен. Чтобы защититься, он снижает значимость социальных контактов для себя: «Раз я вам не интересен, то и вы мне не больно нужны». Но любые отношения – это двусторонний процесс, в котором нужно рискнуть и суметь сказать человеку: «Ты мне нравишься, ты мне интересен, давай дружить».
В ситуации читателя, я думаю, нужна поддержка в самопредъявлении, в исследовании того, какой он человек на самом деле. Едва ли он сам испытывает к себе интерес такого уровня, который хотел бы обнаруживать в других людях. А для того, чтобы предъявиться в мир, быть человеком, с которым хотят взаимодействовать, нужно достаточно неплохо узнать себя и стать интересным для начала самому себе.
– Говорят, с возрастом становится сложнее заводить близких друзей. Это так?
– Это правда. С возрастом, получив определенный субъективный и объективный опыт отношений, в фильтре, который срабатывает при знакомствах с новыми людьми, появляется все больше разных специфических настроек. И правда состоит в том, что людей, которые нам действительно подходят, с которыми у нас совпадают цели и ценности, не так много. Гораздо меньше, чем нам кажется в юности. Мы лучше узнаем себя, перестаем соглашаться в отношениях на то, что нам точно не подходит, чтобы не терять годы жизни.
Те друзья, с которыми мы начали строить отношения еще в юности, вполне могли тоже не подходить – просто мы были менее требовательны и чувствительны к себе. Но, когда вы сохраняете связь 10–15 лет, ценностью становится уже не только совместное безопасное и эмоционально питательное для обоих пространство, но в первую очередь ваша совместная история. Вы ценны друг другу тем, что вместе прошли через многое, знаете друг друга до мелочей.
С новыми людьми этого еще пока нет – и их ценность будет строиться на том, насколько они объективно нам интересны, насколько совпадают ценности, уровень зрелости, цели. На самом деле это не плохо, что выстраивать отношения становится сложнее: сделав определенные усилия, мы имеем хорошие шансы найти действительно подходящего нам человека, ведь у нас уже есть четкие критерии выбора, более развитая чувствительность к себе и другим людям.
– Нужны ли нам вообще сейчас близкие контакты, когда есть соцсети, где всегда можно восполнить нехватку общения?
– Конечно, они нужны и будут нужны человеку во все времена. Мы же говорим в первую очередь о качестве этого контакта, качестве привязанности и близости. Сейчас мы часто имеем дело с обеднением и цифровизацией общения. Этот средний вагончик, про который мы говорили, часто камуфлирует одиночество, жажду настоящей близости, настоящего контакта, когда за высокой социальной активностью стоит неутолимая жажда близости.
Нам очень важно быть увиденными и принятыми другими людьми, чтобы рядом с нами были те, кто наводил бы на нас фокус своего внимания: «Есть миллион женщин, но я выбираю тебя», «Есть миллион классных ребят, но я дружу с тобой». Этот опыт переживания такого контакта, «свидетельствования» себя другим человеком очень питательный для человека, это глубокая психологическая потребность, которую невозможно извлечь из нас. Нам важно чувствовать послание от другого человека: «Ты есть. Я тебя вижу. Ты особенный для меня человек».
– Если не идти к специалистам, есть ли способ помочь себе в этой ситуации?
– Есть хорошая фраза, которую я часто говорю своим клиентам: «Для того чтобы встретить, надо встречаться». И это, наверное, будет моя рекомендация: не переставать пытаться несмотря на десятки неудачных встреч, продолжать создавать возможности для знакомств. Продолжать рассказывать о себе, подбирать правильные слова, пытаться быть понятым, пытаться понять другого, поработать над своей самооценкой и установками.
Друг или партнер вряд ли появится случайно (хотя бывают и такие истории, но они скорее исключение) – нам нужна своего рода питательная среда, в которой есть из кого выбирать, нужен как можно более богатый и позитивный опыт социальных взаимодействий, нужно много связей и знакомств, часто нужно немало попыток.
Чем больше вы будете практиковать встречи с другими людьми, тем лучше будет получаться.
И последнее – перестать зацикливаться на идее быть с кем-то, а общаться просто потому, что вам вместе весело и интересно.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Иллюстрации: CityDog.io